Дикий Запад
Шрифт:
— Он отказался от надежной, процветающей фермы, чтобы пуститься в такое приключение? — спросила Микаэла недоверчиво.
Вдова Купер кивнула.
— Не зря ведь называли это приключение золотой лихорадкой. Он точно потерял разум. И в самом деле отправился туда. Все, что он выручил от продажи фермы, он взял с собой, и мои деньги тоже. А что мне осталось? Трое детей. — Она помолчала немножко. — К счастью! — улыбнулась она, но тотчас грустно покачала головой. — Хотя тогда это был тяжелый сюрприз.
Микаэла кивнула.
— Могу себе представить, — вздохнула она. —
Вдова Купер посмотрела на свою молоденькую подругу.
— Спустя два дня, — повторила Шарлотта, и глаза ее сверкнули. — Женщинам всегда остается только одно — приспособиться к обстоятельствам. — Она выпрямилась и энергично потерла руки. Потом продолжала своим обычным дружелюбным тоном: — Но не будем попусту терять время. Рассказывайте дальше. Что же случилось с вашим женихом? Почему вы не поженились?
Глаза докторши потемнели.
— К сожалению, у нас уже не было такой возможности. Он не вернулся с войны. — Она сглотнула.
Вдова Купер поглядела на подругу, и сострадание сменило оживленное выражение на ее лице.
— Не играет никакой роли, каким образом теряешь человека, — сказала она тихо. — Прощание всегда тяжело.
И снова шло время, но ни один пациент не посетил Микаэлу. Она жила в своем заброшенном доме, и только поездки в город отрывали ее иногда от будничных забот.
Тем временем она привыкла к жизни на краю цивилизации, как называли друзья и семья Микаэлы ее новую родину. Иногда она даже находила некоторую прелесть в домашних и сельских заботах. И регулярная работа на свежем воздухе сделала свое доброе дело — она выглядела свежей и здоровой и чувствовала себя также гораздо более сильной, чем когда-либо в Бостоне, и способной противостоять всем невзгодам. Даже воспоминание о принятых среди бостонских дам модах потускнело. Теперь она одевалась сообразно нынешнему образу жизни — как для поездки верхом, так и для визита к его преподобию или для иных официальных случаев.
Однажды Микаэла собралась нарубить немного дров. Ночи все еще были прохладные, и не проходило вечера, чтобы она не разожгла камин в комнате.
Вдруг она услышала перестук копыт. Микаэла оторвалась от работы и опустила топор.
На мускулистой каурой лошади к дому подъезжал всадник. Перед домом врача он остановился. Это был Джейк Сликер, конкурент Микаэлы, «зубной врач».
— Доброе утро, мэм, — поздоровался он подчеркнуто дружелюбно и приложил два пальца к широкополой шляпе.
— Доброе утро, мистер Сликер. Чему обязана такой честью? — Микаэла внимательно посмотрела на цирюльника.
— Как ваши зубы? — осведомился Сликер, не слезая с лошади.
Микаэла уперла руки в боки.
— Спасибо, отлично. А как ваша рука?
Сликер вынул бутылочку из кармана куртки и бросил ее Микаэле.
— Настойка замечательная. В
Микаэла страшно удивилась:
— Мне полечить Роберта? Хорошо еще, что он разрешил мне купить у него лошадь.
Сликер уже собрался повернуть обратно.
— Во всяком случае, я ему сказал, что он должен обратиться к вам. Так что он знает.
Молодая докторша улыбнулась Сликеру, она знала, что тому не просто было решиться на этот визит. И все же ее одолевали сомнения. Поворот в сознании Сликера, как ей казалось, произошел слишком быстро. Но если этот человек действительно говорил всерьез, то он очень помог бы ей завоевать доверие жителей Колорадо-Спрингс.
— Я посмотрю его, как только попаду в город, — пообещала она.
Спустя несколько дней Микаэла оседлала лошадь и отправилась в город. На центральной площади Колорадо-Спрингс, как всегда, царило большое оживление. Месиво грязи, через которое бывшей бостонской леди в свое время пришлось перебираться чуть ли не вброд, превратилось в сухой песок.
Микаэла привязала лошадь возле лавки цирюльника. Когда она переходила площадь, вдруг раздался стук копыт скачущих галопом лошадей, и мимо промчались трое солдат. Спустя мгновение они уже исчезли из виду, и только облако пыли осталось после них.
И почти сразу же между домами появился Салли. Он явно шел с площади неподалеку от церкви, где полковник Чивингтон и Черный Котел вели переговоры. Салли, казалось, ничего не замечал вокруг и целеустремленно шагал вперед. Даже шляпа, которую он надвинул низко на лоб, подчеркивала его решительность.
Микаэла подбежала к нему.
— Что случилось? — спросила она. — Они пришли к соглашению?
— Соглашением это вряд ли можно назвать, — отозвался Салли с каменным лицом и продолжил свой путь, не замедляя шагов, так что Микаэла едва поспевала за ним. — Чивингтон в последний раз потребовал от вождя, чтобы индейцы покинули эту временную резервацию и переселились в другую, южнее Песчаного ручья. Если он не выполнит этого требования, будет война.
— Это значит, что индейцев изгоняют с их собственной земли, — подытожила Микаэла. — Но чего хочет Чивингтон достичь этим? Почему он не оставит их в покое?
— Чивингтон прибыл сюда не для того, чтобы жить в мире с индейцами, — процедил Салли сквозь зубы. — Он хочет стать главой всего нового штата Колорадо — как только ему удастся выставить отсюда коренных жителей этой земли. — С этими словами он ускорил шаг и ушел не попрощавшись.
Она смотрела ему вслед. Слишком хорошо понимала она его ожесточение. Полковник Чивингтон угрожал индейцам, но тем самым он угрожал и Салли. Именно у них он нашел утешение и приют, когда потерял свою семью. И теперь снова перед ним возникла опасность потерять людей, которым он доверял. Разве только он сам отправится с ними в резервацию у Песчаного ручья.