Дикое племя
Шрифт:
А когда он не мог запугать их…
Так что же она могла сделать? Она не могла убежать в очередной раз и оставить ему Стивена, да и остальных тоже. Но она не имела больше возможности им помогать, оставаясь с ними, как это было и раньше в Витли. Она не могла даже помочь самой себе. Что он сделает с ней, когда она спустится вниз? Ведь она убежала от него, а таких людей он почти всегда убивал. Зачем в таком случае он позволил ей одеться? Только для того, чтобы не испытывать неудобств, забирая голое тело?
Так что же ей делать?
К
— А теперь возвращайся к своей работе, — тихо сказала она ему.
Он удивленно взглянул на нее.
— Иди, иди, — повторила она.
Все происходящее явно беспокоило его. Она рассказывала ему очень много о Доро. Ему не хотелось оставлять ее, но в конце концов он подчинился.
— Хороший мальчик, — заметил Доро, потягивая бренди.
— Да, — согласилась она.
Он покачал головой.
— Что я должен сделать с ним, Энинву? И что я должен сделать с тобой?
Она промолчала. Разве когда-нибудь имело значение то, что она говорила ему? Он поступал так, как ему нравилось.
— Ты добилась большего успеха, чем я, — сказал он. — Твой сын, похоже, вполне управляем, и очень уверен в себе.
— Я всегда учила его не гнуть голову, — сказала она.
— Я имею в виду его способности.
— Да, и я тоже.
— Кто был его отец?
Она замешкалась. Он должен был спросить об этом, несомненно. Он должен исследовать всех предков ее детей, словно родословную лошади.
— Его отца нелегально привезли из Африки, — сказала она. — Он был хорошим человеком, но… чересчур походил на Томаса. Он мог видеть, слышать и чувствовать слишком много.
— И он выжил во время плавания на кораблях работорговцев?
— Отчасти. Большую часть времени он напоминал безумца, но был достаточно послушен. Он был как ребенок. Работорговцы притворялись, будто это якобы из-за того, что он не знает английского языка, который не учит только потому, что считает для себя чуждым. Они демонстрировали его мускулы и прочие достоинства… Ты понимаешь, я тогда выглядела, как белый мужчина.
— Я понимаю.
— Они показали мне его зубы, руки, объяснили, каким хорошим производителем он может быть. Они вполне могли бы угодить даже тебе, Доро. Они думали и рассуждали почти так же, как и ты.
— Я сомневаюсь в этом, — добродушно заметил он. Сейчас он был удивительно добродушен. Он находился в первой своей стадии: обольщал ее, как много лет назад, когда забирал из родного племени. Он не сомневался в том, что был чрезмерно великодушен. Она убежала от него, совершила то, чего еще никому не удавалось, ускользнула из его рук на добрую сотню лет! Однако вместо того, чтобы убить
Она была напряжена, и в то же время испытывала чувство облегчения. Спускаясь по ступенькам, она ожидала смерти, была готова принять ее, и здесь вдруг он начинает вновь добиваться ее расположения. И она должна ответить…
Нет. Ни за что! Не будет больше никакого Витли.
А что потом?
— Итак, ты купила раба, который имел именно такие качества, которые тебя устраивали, — сказал Доро. — Ты не можешь себе представить, как часто я делал подобные вещи.
— Я купила его в Новом Орлеане лишь потому, что проходя мимо меня в загон для рабов, закованный в цепи, он обратился ко мне. Он сказал: «Энинву! Разве эта белая кожа может прикрыть и твои глаза?»
— Так он говорил по-английски?
— Нет. Просто это был один из моих людей. Но не потомок, как я думаю. Внешне он ничем не выделялся среди рабов, но я сразу поняла — он читал мои мысли. Рабы проходили передо мной, закованные в цепи, а я стояла и думала: «Я должна достать еще больше затонувшего золота со дна моря, затем пойти к банкиру и договориться с ним о покупке еще одного участка земли, по соседству с моим. Я должна купить несколько медицинских книг, чтобы выяснить, каких успехов добилась современная медицина…» Поэтому я не замечала рабов, проходивших передо мной. Я даже не подумала о том, что могу забыть об этом. Я была белым очень долгое время. Мне нужно было поговорить с кем-то о том, что он сказал мне.
— Итак, ты привела его домой и родила ему сына.
— Я бы родила ему много сыновей. Мне казалось, что его душа вылечилась после всего того, что они сделали с ним на этом корабле. Перед смертью он почти все время был в полном рассудке. Он был хорошим мужем, но он умер… Как и другие.
— От какой же болезни?
— Эта болезнь мне неизвестна. Он увидел своего сына и сказал лишь одну фразу: «Ифейнва! — что за ребенок». Я стала называть так Сефена. Это стало его вторым именем. Затем Мгбада умер. Иногда я бываю совсем негодным лекарем. А временами я не лекарь вообще.
— Без сомнения, этот человек прожил намного дольше и намного лучше, чем если бы никогда с тобой не встретился.
— Он был еще молодым, — сказала она. — И если бы я была великолепным лекарем, он бы все еще жил.
— А каков лекарь из этого мальчика?
— Он заметно мне уступает. Но у него есть некоторые способности, доставшиеся от отца. Разве ты не поинтересовался, каким образом он узнал тебя?
— Я подумал, что ты увидела меня и предупредила его.
— Я всего лишь рассказывала ему о тебе. И возможно, он узнал твой голос, услышав его звуки в моих собственных мыслях. Я не спрашиваю его, что он слышит. Но ты ошибаешься, я не видела тебя до твоего появления и не знала об этом.