Дикое поле
Шрифт:
— Татарчонок-то сегодня опять к тыну кинулся. Хотел в щелочку поглядеть, — с улыбкой сообщил Макар. — Видать, понравилась твоя племянница.
Ему хотелось отвлечь Бухвостова от тяжелых раздумий; он видел, как буквально за одни сутки сдал Никита Авдеевич, всегда такой бодрый, полный сил, готовый пошутить, он сник, углубился в себя, разом постарел. Что его гложет, какой камень лежит на душе?
— Дело молодое, — зевнул хозяин, прикрыв рот ладонью. — Ему шестнадцать годов всего — считай, сопляк!
— Ты и вправду хочешь его с Любашей сосватать?
— А
— Но не за татарина же отдавать?
— Какой он татарин? — отмахнулся хозяин. — Мать у него русская, да и сам Иляс-мурза не чистых кровей.
— Вот как? — живо заинтересовался Яровитов.
— Бабка у него казачка, взятая в полон, а мать украли где-то под Черниговом. Вот и думай, татарин он или нет? Считается потомком рода Чингиза, а на самом деле в нем больше славянских кровей, чем монгольских или татарских. Я уже всю его родословную изучил. И тебе пригодится.
— Был бы я холостой, сам посватался к Любаше и про приданое не спросил, — засмеялся Макар.
— Ага, пришлась ложка ко рту, но в кувшин не лезет, — усмехнулся Никита Авдеевич. — Твои детишки скоро в Любашкин возраст войдут, а ты, как непутевый кобель, все по вдовушкам шастаешь. Думаешь, не знаю твоих повадок?..
— Да я… — Яровитов покраснел и хотел вскочить, но сердитый взгляд дьяка заставил его замолчать и не двигаться с места.
— Ладно уж, — буркнул хозяин. — Я не осуждаю, но все надо с умом делать… Давай о другом поговорим. Молодого мурзу нам здесь нужно удержать. Какие цепи крепче всего? Семейные, сердечные узы! Вон ты, сколько ни крутишься, а все домой тянет. Или не так?
Макар опустил голову и сделал вид, что рассматривает скатерть на столе. Ну и огорошил его Никита Авдеевич! Но надо отдать ему должное: он и пристыдит, и на путь наставит.
— Так, — еле слышно выдавил из себя Яровитов.
— А еще вера! Сам вижу, что моя племянница Рифату по сердцу, но жениться он сможет, только если примет православие. Какой ему после этого Крым?
«Хитер дьяк, — подумал гость. — Ладится одной стрелой сразу двух, а то и трех уток сбить: племяннице даст красивого и богатого мужа, юной женой удержит здесь молодого мурзу, а его отца заставит смотреть себе в рот, чтобы с наследником худого не приключилось».
— Иляс-мурза может взять молодую жену, — сказал он. — И она родит ему сына.
— Может, — согласился Никита Авдеевич. — Он еще мужчина в силе, а по магометанскому закону ему положено еще три жены иметь, если он способен их прокормить. Да только пока сынок в Москве, старый мурза все время будет чувствовать себя неуверенно. Если он не захочет с нами дружбу водить, мы можем ордынцам ненароком проговориться, что Алтын-карга сам все подстроил и отправил наследничка в Москву. Напомнить про его бабку и мать, про нынешнюю супругу.
— А сына отдал как залог
— Точно! Тогда Гирей и Азис-мурза тут же сбреют Илясу голову с плеч, а все его достояние приберут к своим рукам. Но этих угроз лучше избежать, приберечь их на крайний случай. Для начала попробуй по-хорошему: польсти, поклонись лишний раз, но достоинства не теряй. Условия не диктуй, а предлагай. Подари радостную весть, что сын жив и худого с ним не приключится, если отец будет благоразумен. Страх за наследника мурзу и так червем точит: стоит ли на больное место грубо давить?
— Попробую. — Макар задумчиво почесал за ухом.
Предстоящее опасное путешествие его не пугало: не раз приходилось внезапно срываться с места и отправляться за тридевять земель, выдавая себя то за купца, то за бродягу, а то и за татарина. Случалось попадать и в разные переделки, когда спасение зависело от умения владеть саблей и резвости коня. Выдержки и терпения у Яровитова тоже хватало: он не боялся ни долгой дороги через степь, ни морского перехода, ни высадки на враждебной крымской земле. Смущало другое: как поведет себя Алтын-карга, удастся ли найти с ним общий язык?
Макар всегда полагал, что магометанин смотрит на мир иными глазами, чем христианин. Впрочем, христиане тоже не все одинаковы, не все стрижены под одну гребенку. И все же ислам остается исламом, и нащупать верную тропку к сердцу Иляс-мурзы будет не просто. Может, никакого разговора с ним вообще не получится: кликнет мурза своих слуг, и поволокут они гонца на пытку. Или отдаст его в руки начальника ханской стражи, чтобы показать преданность Гирею и отвести от себя любые подозрения в тайных сношениях с Москвой.
— Сразу предупреди, что от целости твоей головы зависит жизнь Рифата, — словно подслушав его мысли, подсказал Никита Авдеевич. — Слов ласковых не жалей, стели их ему, как шелка под ноги. Но сам держи ухо востро: слова без дела мало стоят…
— Каким путем идти?
— Поскачешь в Азов, оттуда тебя морем переправят в Крым.
— Кто встретит меня в орде?
Этого вопроса Бухвостов боялся больше всего. Он помрачнел и отвернулся, словно не расслышал: врать и изворачиваться не хотелось.
— Значит, некому? — Яровитов вздохнул.
— Некому. — Никита Авдеевич поморщился, как от зубной боли. — Придется самому выкручиваться.
— Но ведь были же там надежные люди? — не отставал Макар.
— Были, да сплыли, — буркнул хозяин. — Тянешь ты меня за язык! Не хотел тебе душу бередить, да, видать, придется!
Не вдаваясь в подробности, он коротко рассказал о последних событиях в Крыму и полученной из Азова грамотке.
— Сам понимаешь, — развел руками Никита Авдеевич, — не смогу я сейчас тебя там поддержать. Как добираться обратно, уславливайся с Паршиным, а ещё лучше, проси помощи у мурзы. Если сумеете договориться, он тебя вмиг отправит, как на ковре-самолете.