Дикое Сердце 1 часть
Шрифт:
– Ушам своим не верю. Ты предлагаешь мне брак, Хуан? – усмехнулась Айме.
– Брак? – растерялся Хуан.
– Ты хочешь меня по всем законным правилам. Ты вернешься богатым и купишь мне красивый дом.
– И кольца, ожерелья и одежду, которой не будет даже у губернатора, и дом больше, чем у Ренато! И все это добудут и вырвут у мира мои руки.
– И каким образом? – насмешливо спросила Айме. – Не очень-то приятно сидеть в тюрьме в медовый месяц.
– Ты держишь меня за идиота? – разъярился Хуан.
–
Страстный Хуан целовал ее, и она словно позабыла обо всем на свете. Огненные поцелуи напоминали удары волн о скалы: властные, пылкие, почти звериные…
– Чтобы вернуться, как я хочу, придется задержаться дольше, чем на шесть недель, – сообщил Хуан. – Много надо сделать в море и берегись, если не дождешься!
– Как! Это вы, дочь моя?
– Да, Отец, я ждала, пока все закончат. Мне нужно лично поговорить с вами.
– Я послал вам сообщить, что завтра выслушаю вас вместе с другими послушницами.
– Я не могу ждать до завтра. Простите, Отец, но я уже на пределе.
Последние лучи вечернего солнца просачивались сквозь цветные витражи широкого окна, изливаясь в алтарь Девы-Покровительницы. Низкорослый, нервный, седовласый Отец Вивье пригласил бледную послушницу в ризницу:
– Проходите, доченька. Поговорим прямо сейчас, как вы желаете. Говорите.
– Мне нужно, чтобы вы отменили распоряжение. Я хочу вернуться в монастырь, Отец. Пусть для меня откроются двери послушниц. Я хочу постричься поскорее.
– Мне кажется, ваше здоровье пока этого не позволяет, – медленно и серьезно пробормотал Отец Вивье.
– Я чувствую себя отлично, отец. Мое здоровье не имеет значения.
– Здоровье вашего тела может и не имеет, а здоровье вашей души, дочь моя?
– Я хочу спасти душу! Хочу забыть мир, стереть, утопить! Я в отчаянии и боюсь впасть в искушение!
– Не в таком душевном состоянии вы должны выбирать свой путь. Вы все еще боретесь с человеческой любовью?
– Да, но тщетно и схожу с ума. Все бесполезно, я не могу убить ее, она живет, воскресает, душит меня! Иногда у меня появляется желание кричать, заявить о ней. Меня терзает ненависть и ревность.
– Разве в таком состоянии можно вручать душу Богу?
– Я хочу умереть и родиться заново, хочу услышать колокола, звонящие по страстной и печальной женщине, которой я была когда-то, и голоса, говорящие: она умерла для мира! Умерла, и пусть этот монастырь станет могилой, куда навсегда опустится Моника де Мольнар.
– Сколько страсти и высокомерия в этой душе! Ей нужно очиститься, прежде чем вручить себя Божественному Жениху; эта душа пока не чувствует истинного призвания; она
– Отец, Отец, не оставляйте меня!
– Никто вас не оставляет. Вам предписано испытание, а вы его отвергаете.
– Слишком ужасно и унизительно находиться рядом с ним. Улыбка, взгляд, его слова – все предназначено другой. Нет, нет, Отец, я хочу остаться здесь, принять обет.
– Это невозможно. Не человеческая злоба, а божественная любовь делает вас достойной надеть облачение. И единственный путь для этого, который вы хотите избежать – путь смирения.
– Вы хотите…
– Помолчите, – сурово прервал Отец Вивье. – Вы просили об испытании послушанием. Исполняйте его. Если желаете избрать этот путь, то нельзя отказываться от послушания. Бог даст вам силы, если Он выбрал вас. – И смягчившись, продолжил: – Если вам нужна духовная помощь, приходите сюда каждое утро.
– Вы не понимаете жестокости моего испытания, Отец. Если я останусь, то должна завтра уехать из Сен-Пьера.
– Очень хорошо. В одиночку вы найдете в себе силы и яснее увидите глубину своей души. Все-таки я считаю, что вы рождены для мира, дочь моя. В вашей душе есть такие качества, которые в мирской жизни считаются достоинствами, но которые монастырь не прощает и не принимает. Почему бы не дождаться окончания этой бури и не выбирать раньше времени путь, с которого свернуть будет мучительно и трудно? Кроме того, ваше испытание имеет срок. Как можно решить все за несколько дней? Вам нужны месяцы, а может быть и год.
– А если я через год приду в таком же состоянии, Отец Вивье? – спросила Моника. – Если в глазах будут слезы, в душе – отчаяние, если я приду к вам в таком же безумном состоянии, если встану на колени перед вами, сложу руки перед алтарем, плача кровавыми слезами и стану вас умолять: Отец, помогите спасти душу. Вы поможете, Отец? Мне нужно это знать и нужна уверенность. Через год смогу ли я вернуться?
– Вернетесь, когда обретете покой, дочь моя, когда поймете, что ваше призвание истинно, – пробормотал священник, глубоко тронутый. – Возвращайтесь, дочка. Если через год ничего не изменится, то я и слова вам не скажу, здесь будет ваш дом. Перед вами откроются двери монастыря и навсегда закроются, когда войдете.
– Это все, о чем я прошу, Отец! Благодарю вас!
Моника де Мольнар упала на колени, преклонив голову и сложив руки. Казалось, душа ее впала в невыносимое отчаяние. Затем она подняла голову, и рука священника протянулась и помогла ей встать:
– Поднимайтесь, дочь моя, и возвращайтесь в дом. Идите с миром. Ах да, еще кое-что! Оставьте облачения дома. Вернитесь пока в мир. И помните, пока не дали обета, вы не обязаны закрывать сердце. Любить для вас – не грех, как не грех искать другой путь. Все могут прийти к Богу.