Диковинница

Беляева Наталья Г.

Внезапно взор Ядвиги упал на пояс с Лунницей, и желчная улыбка сползла с её лица. Длинный бородавчатый подбородок гневно задрожал:

– Ты?! – она со скрипом села на полатях, – Какого Лешего?.. – и осеклась, осознав нелепость собственных слов, – Чего припёрся, пень корявый?

– Мне нужна твоя помощь. – смиренно опустил глаза Лихард. Он изначально решил –

выдержит всё, чтобы найти ответы на свои вопросы.

– Я никому не помогаю! – хрипло расхохоталась Яга, – А на обед ты не годишься, стоеросовый. Убирайся, откуда пришел!

Лихард подошел к печи и протянул матери руку, чтобы помочь слезть. Яга зыркнула на него ненавидящими глазами и слезла сама, кряхтя и отдуваясь.

– Нахватался манер! – она снова бросила на перевязь взор, полный отвращения, – Чего напялил эту дрянь? Думаешь, красивше станешь, деревяшка?

– Ты знаешь, для чего она нужна, – спокойно ответил Лихард, – Думаю, на всём свете только тебе известно, как действует Лунница. На самом деле.

– Мавки знают, – Яга скривилась в отвратительной гримасе, – Они мастерили, они и знают.

Мерзко захихикав себе под нос, она со скрипом нагнулась, пошарив где-то под сундуком, и достала черную, длинную курительную трубку.

– Поэтому ты извела всех Мавок в своём лесу?

– Эти хохотухи бессловесные… – Яга снова скривила и так скособоченную физиономию, – Не стали бы тебе помогать.

"Мудрость Мавок не в словах", – хотел ответить Лихард, но не рискуя ещё больше разозлить ведьму, нахмурился.

– Я чувствую, – мрачно проговорил он, – Несмотря на то, что ношу оберег…

– Я знаю, что ты чувствуешь! – грубо перебила его старуха. Смела ладонью сухие коричневые листья со стола и корявым пальцем набила чубук.

– Это было бы полбеды, – настойчиво продолжил Леший, – Она чувствует то же самое.

Яга голыми пальцами выковыряла из печи уголёк и разожгла трубку, пристально разглядывая сына. А Лихард внезапно вспомнил, что какой бы старой не выглядела мать, она ровесница Властелины.

– Мои условия ты знаешь, –

старуха уселась в некое подобие разваленной качалки возле печи и глубоко затянулась. Воздух наполнился смрадным и едким дымом, – Три задания. Выполнишь, и я расскажу тебе то, что ты хочешь. Но не надейся, что я буду к тебе снисходительной…

Приступ омерзительного кашля сотряс старуху. В Лихарда полетели капли слюны и вонючей слизи, однако он даже не вздрогнул.

– … потому что ты, якобы, мой сын, – проскрежетала она, уняв кашель, – Наоборот. Не выношу Леших!

Снова затянувшись, она блаженно закрыла глаза, будто в предвкушении сладкой мести:

– Для начала сними эту дрянь! – Баба Яга размазала слюни рукавом по лицу и кивнула на оберег, – Здесь она тебе не понадобится.

– Не могу, – произнёс Лихард, почти умоляя. Этого он боялся больше всего, – Когда я снимаю его…

– … не можешь контролировать себя? – мерзко закхекав, Яга понимающе кивнула, наслаждаясь его мольбой, – Боишься, что она позовёт?

– Боюсь ей навредить, – глухо ответил Лихард, глядя прямо в ядовито-желтые глаза матери.

– Здесь ты её не услышишь, – оскалила Яга зеленые зубы и откинулась на спинку качалки, – Слишком далеко!

Драный подол её лохмотьев разошелся, и взгляду Лихарда предстало не покрытое плотью костяное колено.

– Это непременное условие, – не пытаясь прикрыться, заявила ведьма, – Не снимешь оберег – скатертью дорога!

Лихард раздумывал мгновение, затем снял Лунницу и протянул Ядвиге.

– Вот и ладненько, – старуха грязной рукой скомкала пояс и засунула куда-то внутрь своих лохмотьев, – Завтра утром начнём. Если захочешь. А сейчас ступай на лавку – спать. Недосуг мне с тобой болтать – меня дела ждут.

С этими словами Баба Яга выкорчевала из-за печи ступу. С неожиданной ловкостью запрыгнув в неё, она с шумом и свистом вылетела через печную трубу в ночь.