Диктатор
Шрифт:
Исполнение гимна Джедсон разрешил. Таким образом, за несколько минут он совершил две ошибки: во-первых, изменив национальный герб и флаг на свой, несуразный, ибо и без того вытянутый щит увеличился еще на длину леопарда, и нарушились все пропорции; во-вторых, разрешив национальный гимн, он уверил народ в будущем демократическом правлении. Опасно бывает не оправдать ожидания народа. Для диктатора самый опасный момент тогда, когда он заделается вдруг либералом: те, кто одобрял его за сильную власть, отшатнутся от него, оппозиция же немедленно устроит революцию. Сходная судьба может ждать
Джедсон пожелал осмотреть дворец. Из президентских покоев он и Эрайде вышли в парадную залу. Блестел паркет, сияли зеркала. В дальнем конце стояло золоченое кресло, которое можно было бы принять за трон, если бы не находившийся перед ним стол, совершенно не вписывавшийся в окружающую обстановку.
— Стол убрать, — распорядился Джедсон.
— Но в парадной зале проходят деловые приемы… Стол может понадобиться…
— Убрать.
— Хорошо, — поклонился Эрайде.
— Скажите, — спросил Джедсон самым непринужденным тоном, — это в этой зале президента Сеано…
— Да, — ответил Эрайде, — на этом самом месте, где мы стоим.
— Это при вас было? — спросил Джедсон неприязненно, делая шаг в сторону.
— Да, я был его первым советником. Но беда в том, что президент Сеано не желал слушать ничьих советов… Вам что говорили о причинах переворота?
— Что Сеано сделал ставку на силы госбезопасности, а те не пожелали ссориться с народом…
— Чушь, как и всякая официальная версия, — отрезал первый советник. — Силы госбезопасности никогда не боятся поссориться с народом, потому что это народ смертельно боится поссориться с силами госбезопасности. А Сеано вздумалось вдруг менять триумвират… Если вы захотите менять состава триумвирата, лучше всего замените Зимонс-Деля на его заместителя Крэга, а Зимонс-Деля назначьте его заместителем… Но это еще полбеды: Сеано решил лишить триумвират какой бы то ни было власти и всю власть взять себе. Более того: ему вздумалось судить прежних членов триумвирата и приговорить их к казни как врагов и изменников…
— Тут-то и произошел переворот?
— Нет, сперва новый триумвират утвердил приговор и привел его в исполнение, а потом уже произошел переворот.
— А какие у вас тут казни?
— В зависимости от тяжести преступления четырех типов: расстрел, повешение, повешение вниз головой и погребение заживо.
Джедсон немного помолчал и произнес задумчиво:
— А вчера вы говорили, что каждый президент сам формирует свое правительство, свой «двор»…
— Разве я что-нибудь говорил при этом о триумвирате? Я имел в виду кабинет, парламент, в крайнем случае министерства. Кстати, тут есть еще одно правило: вы можете ликвидировать целые государственные учреждения, но при этом неплохо бы позаботиться об их руководителях. Их нельзя выбрасывать на улицу, чиновники — опора государства.
Однако Джедсон не слишком прислушивался к советам Эрайде. Он загорелся жаждой преобразований. Чтобы иметь время обдумать детали своей программы, он объявил выборы в Национальный Парламент. Это событие произвело фурор, хотя и вызвало опасения, вполне естественные после того, как последний лантрийский парламент был расстрелян по обвинению
— Ваше превосходительство, — он достал калькулятор. — Вы оставили без работы уже 5673 чиновника.
— А сколько у нас безработных?
Советник полистал блокнот.
— Официально зарегистрировано 4694237 человек.
— Значит, будет?
— 4700000.
— Ну вот, как раз круглая цифра. Мои предшественники наплодили у вас кучу ведомств, как будто не понимали, что чем больше министерств, тем меньше власти остается президенту! Кстати, когда здесь была последняя война?
— Тридцать шесть лет назад — Война за независимость с Дрольфийской империей.
— И все это время вы содержите армию, да еще платите ей? Зачем Лантри армия?
— Ваше превосходительство, армия служит в Лантри для двух целей: для парадов и для государственных переворотов.
— Гм… Ладно. Займемся выборами в парламент.
Джедсон понимал, что в борьбе за власть ему придется столкнуться с бюрократией и полагал, что парламент поможет ему на первом этапе.
Через несколько дней, когда Джедсон дремал в кресле на веранде, он вдруг услышал сквозь сон слово «революция».
— Что? Когда? — мигом пробудился Джедсон.
— Император Александр Хилс выступил перед народом с речью, в которой провозгласил промышленную революцию, — услышал он голос Эрайде.
— А, ну это не опасно, — зевнул президент.
— Речь с восторгом встречена в стране.
— Что вы хотите, он же император!
Таким образом закончился первый в Лантри разговор об императоре Хилсе и его политике. Джедсону еще предстояло пожалеть о своем легкомыслии в этом вопросе.
На другой день советник вошел в президентские апартаменты озабоченным.
— В городе демонстрация, ваше превосходительство. Переселенцы.
— Какие еще переселенцы?
— Почти вся земля в стране принадлежит латифундистам. Беднейшее крестьянство устремляется в город, а там слишком мало предприятий, чтобы вместить всех. Отсюда высокий уровень преступности и эпидемий в городах.
— И чего же они хотят?
— Они требуют решить их проблему. Прикажете разогнать демонстрацию?
— Ну зачем же? Куда они направляются?
— К дворцу.
— Ну, к дворцу не пускайте, а по городу пусть походят, черт с ними.
Однако не пустить переселенцев к дворцу оказалось не простым делом. После столкновения с полицией переселенцы, избежавшие ареста, рассеялись по городу.
В тот же день Джедсон занялся аграрным вопросом. Выслушав доклад Эрайде о невозможности в исторически обозримые сроки форсировать развитие промышленности, он вскользь заявил первому советнику о возможности насильственного отчуждения части земель латифундистов за выкуп.
На следующий день Джедсон принимал представителей землевладельцев.