Диктатура Евы
Шрифт:
Еще не затихло его: «Отпускаю», как из разлитой на полу крови стали появляться буквы: «Я живая, а ты мудак».
— Мудак?
Вейн резко повернулся к талю, но тот с громким хлопком исчез, растворившись зеленым туманом, и лишь эхо донесло невнятные слова:
— Она жива. Моя добыча. А ты глупец, человек…
— Кольцо! — прорычал Вейн. — На ней не было кольца, поэтому я ее не чувствовал.
Усталость накатила моментально, выжрав последние крохи энергии. Сил хватило только на то, чтобы вытащить Диего из круга, уложить на кровать и самому рухнуть рядом. Даже сапоги стянуть уже не получилось. И все зря! Уставший, вымотанный и удивленный Вейн закрыл глаза. Он
— Мудак? Она сказала, что я мудак? А кто такой мудак, собственно?
Слово он вроде когда-то слышал, а может, и нет… И вроде бы оно обозначало большое мужское достоинство… Или он что-то путает?
— Подлец, — ответил тихо Диего. — Подлец, доставляющий окружающим много неприятностей. И я согласен с этим определением, командор. Но сегодня у меня нет сил набить вам морду.
— Завтра, — пробормотал Вейн. — Все завтра.
Откуда скромная тихая Ева знает такие слова? И откуда у нее решимость высказать их ему, своему мужу? Что-то здесь не так…
Но додумать Вейн не успел, через минуту он спал, и ему ничего не снилось.
Глава 10
Маленькая личная армия
Ева стояла у окна и со злорадством наблюдала, как маркиз Йерк Ридверт подсаживает на лошадь Шатари. В крепости, оказывается, была всего одна карета, а ехать со служанкой в телеге баронесса отказалась. Что же, поедет теперь, сидя перед лекарем, потому что маркиз заявил, что «его Боливар не вынесет двоих». Йерк оглянулся, безошибочно нашел взглядом окно, у которого стояла Ева, и поднял руку в прощальном жесте, она взмахнула в ответ и отвернулась, успев заметить, как перекосило от ненависти красивое лицо баронессы.
— А была бы умная, могла бы еще долго доить лоха герцога, — усмехнулась Ева, садясь за стол.
Йерк уехал, оставив Еве пятерку телохранителей, мешочек с золотом, наставления и чувство тревоги, взамен он увез лишних людей и письма Марлину и королю. В них Ева благодарила за моральную поддержку, намекая, что не откажется от поддержки материальной и физической. «Брата» заверила, что с герцогом у них полное взаимопонимание, и она не хочет другого мужа, что этого будет ждать, сколько бы ни пришлось. А пока дорогой супруг страдает за короля и отечество, она приложит все усилия, чтобы оправдать, не подвести и приумножить! А магистру намекнула, что при встрече сообщит ему нечто удивительное и потрясающее…
Ева вздохнула и раскрыла очередную бухгалтерскую книгу. Если верить записям, деньги у герцога были. Два раза в год поступал доход в виде налогов из герцогства — подушный и торговый, отдельной графой шли «таможенные» сборы, один раз поступила крупная сумма с пометкой «королевский заказ», но чаще всего деньги приходили из Ордена… Раз в месяц разными суммами и довольно значительными. Тщательно изучив расходную часть, Ева смогла вычислить для себя примерную стоимость местного золота. За один золотой можно было жить дней пятнадцать… Не шиковать, но и умереть с голоду бы не получилось. Одна золотая монета равнялась десяти серебряным, одна серебряная — сотне медных монеток. Самое дешевое, что ей удалось найти, это стоимость стога соломы. Он стоит три медяка. Монеты только назывались золотыми и серебряными, отливались они из какого-то металла, но сверху покрывались тонким слоем серебра или позолоты. Выпускало их Королевское казначейство, оно же хранило запасы золота по весу выпущенных монет.
— Может, изобрести бумажные деньги?
Ева потерла глаза. За окном смеркалось, воздух становился
Когда Ева поняла, что уже не видит цифр, а в голове вместо мозга — вата, она встала из-за стола. Потянулась, прислушиваясь. За окном стрекотали сверчки, переругивались мужские голоса, откуда-то доносился визгливый смех и тихое пение… Горы отражали звуки, и понять, в какой стороне находятся люди, было сложно. Ева закрыла окно и направилась к выходу.
— Мастер Буш?
Секретарь читал, сидя на полу по-турецки и опираясь спиной о стену.
— Вы закончили, ваша светлость? — Он поднял голову и чуть заметно улыбнулся. — Не хотел вам мешать, но прибыл гонец с письмом для его сиятельства маркиза. Правда…
Он поднялся одним слитным гибким движением.
— И?.. — нахмурилась Ева, непроизвольно отступая на шаг.
Интересно, как давно прибыл гонец?
— Прошу. — Секретарь протянул ей конверт, скрепленный сургучной печатью. — Маркиз уже далеко, возможно, вам захочется ознакомиться с посланием и только потом решить, стоит ли оно того, чтобы посылать гонца за его сиятельством.
— От кого оно?
— Подписи нет, а у посланника отрезан язык.
Ева с подозрением уставилась на конверт, но брать его не спешила. Она выросла во времена информационных войн и террористических актов и помнила, какие неприятности могут таить конверты от незнакомцев. Например, сибирскую язву!
— Прочти, — приказала коротко, внимательно следя за лицом мужчины.
Буш пожал плечами, сломал печать и с тихим шелестом вскрыл конверт. К счастью, из него ничего не посыпалось и не вылетело, кроме тонкого, сложенного пополам листка бумаги. Секретарь быстро пробежал по нему глазами и удивленно приподнял брови.
— Это шифр, но у меня есть ключ. Присядьте, шата Ева, это займет немного времени.
Через десять минут он подал Еве лист бумаги, на котором была написана цифра в три тысячи золотых и небольшая приписка: «Мой человек проведет вас к месту встречи».
— И что это? — не поняла она.
— Цена жизни вашего супруга, шата Ева, — задумчиво рассматривая ее, ответил Буш. — Всего лишь три тысячи золотых.
— Это же золотой запас небольшой страны! — ахнула девушка.
— Ну что вы, это всего лишь годовой бюджет герцогства Ридверт, — снисходительно пояснил секретарь и тут же добавил: — До войны.
В семейное гнездышко Еву проводила Гленна, которая ждала за дверью. Времени горничная не теряла, она вовсю флиртовала с дежурившими у двери воинами. Ева же настолько устала, что даже думать было больно, болели глаза и спина. В голове роились цифры: стоимость фуража, зерна, мяса, содержание воинов, слуг, животных… Дрова, заготовки, кухня… мечи, амулеты, пики, топоры, шпаги… Все перемешалось, и только одна мысль зудела громче всех остальных: беременна Шатари или нет? На этот вопрос маркиз ответил нервным дерганием кадыка и невнятным проклятием, а с лекарем пообщаться не удалось.