Диктатура Свободы
Шрифт:
Министр:
– Давай, тащи ее резче! Камеру неси, живее! Накачали? Отлично. За работу!
Что там происходит? Камера, наркотики, подготовка серьезная и странная. Явно шишка очень большая, к рядовому языку таких почестей нет. Возможно сама…
Старуха:
– Я сознаюсь… во всех… грехах…
Мидлстоун! Это точно ее голос! Неужели эту проклятую каргу наконец-то прикончат? И будет это явно сделано изощренно. В щелку даже можно разглядеть ее противную зомбированную физиономию, освещена прожектором, рядом охранник с винтовкой.
Министр:
– Виктория Джей Мидлстоун, вы обвиняетесь в государственной измене, геноциде невинных людей
Мидлстоун:
– Никак нет… Я полностью… признаю… свою вину… Я уничтожила… Америку… ради построения… феминистического… коммунизма… Люди… они не хотели… меняться… не хотели жить в… идеальном обществе… Так поступил бы… любой фемкоммунист…
Министр:
– Какое послание вы оставите своим единомышленникам?
Мидлстоун:
– Наши идеи… они разрушили… мир… Затмили… наш разум… Я официально… заявляю: левое крыло… мертво. Нас сметут как… пыль истории… и с этим… ничего не сделать… Я… отрекаюсь от… идей Маркса… и призываю вас… сделать то же самое… Слава… Виолии...
Крепко ей промыли мозги, даже не верится, что это та самая визгливая Мидлстоун с телеэкрана. Нехилую кашу заварили наши, точно грядет нечто поражающее. Воу! Все-таки пристрелили прямо на камеру. И такая аккуратная дырочка в голове. Так послание будет намного убедительнее. И все-таки эта сука еще легко отделалась.
Грегор:
– Я давно ждал этого момента. Проклятый матриархат наконец-то рухнул! Эта шкура мертва, мертва!
Министр:
– Тебя опять переполняют эмоции, расслабься. Не хочешь присоединиться к нам, выпить добротного виски?
Грегор:
– Конечно, как такое не отпраздновать!
Хм, идут прямо в блиндажик, на улице не пьют. Логично, внутри и теплее, и свет от лампы приятнее, в общем куда комфортнее. Окно приоткрыто, а значит их будет отлично слышно.
Министр:
– «Партиец» пятилетней выдержки, сорок процентов чистейшего спирта, очистка углем и молоком одновременно. Прямиком из закромов старой элиты. Чарльз, за наше здоровье!
Грегор:
– А как же я?
Министр:
– Понимаешь, друг… Как человек ты, в принципе, ничего так, но… Вождя судят не за характер, а за его правление. Так вот, наши пути в любом случае разойдутся. Сейчас мы может и друзья, но чуть все утихнет, начнутся интриги, распри. Тиран никогда не уживется спокойно с творцом свободы. А мне это не нужно.
Грегор:
– Эй, даже не думай, я позову охрану!
Министр:
– А она придет за тобой? Посмотри вокруг. Твои люди в меньшинстве, Грег. И они хотят жить. Никто не готов отдавать за тебя жизнь. Знаешь почему? Потому что они видели разницу, попробовали свободу за вкус. Знаешь что я ненавижу больше всего? Ложь. Можно выдавать желаемое за действительное, верить в свою исключительность и правоту. Но сменив полюс на противоположный, ты ни капли не поменял сути. Ты ничем не отличаешься от Мидлстоун. Такой же закомплексованный узурпатор, губящий жизни чисто из личной прихоти. И о какой пощаде может идти речь?!
Грегор:
– Ты можешь убить меня, но тебе не сломить мои идеи!
Министр:
– Тоже промах, Грег. Поздно метаешься. Ты оказался в заведомо проигрышной ситуации еще когда послал все свои отряды сюда, в Канзас. Поселки остались без надзора, а половине населения порядком надоели твои репрессии. Радио сработало на ура, пронзительные речи Залмона подхватили в подполье, и мое влияние распространилось по твоим землям как вирус. Твое падение было лишь вопросом времени.
Лязг затвора и глухой звук, глушитель. Вот это, мать твою, поворот. Надо уйти отсюда побыстрее. Сзади чисто, еще пару десятков метров и… Фух, меня никто не видел. Можно вздохнуть спокойно. А теперь вопрос – какого хрена?! У нас тут война только закончилась, а этот чертов министр уже ведет подковерные игры?! Как так можно? Я конечно слыхал, что раньше так и велась внешняя политика, но это уже ни в какие рамки не лезет. Ну присоединили больше территорий, ну имеем марионеточного лидера ополченцев, и что? Какую выгоду получу конкретно я, другие люди? Сомнительную. Ну расширится рынок сбыта, начнется торговля между штатами. Это стоило свержения относительно адекватного диктатора? В любом случае, уже ничего не изменить, да и не в моих силах. Надо просто забить на этот бред. Моя жизнь от этого не изменится, а значит, наплевать. Сверху могут разбираться как угодно, главное, чтобы не лезли на собственную территорию и не ущемляли права. А остальное не волнует. Долго как-то не едем. Наверное кровь еще не смыли, трупы не упаковали. Особенно с тушей того Грегора возиться долго, столько полиэтилена на него уйдет, что борец сумо позавидует. Как вообще можно так отожраться в условиях апокалипсиса? А впрочем, элементарно. Отнял, поделил между собой и приближенными, так и набирается большой кусок. Какова же будет реакция дружков, когда они узнают, что их жестко надули? Словами наверное не передать. Либо кинутся на наших, в таком случае вряд ли кто выживет, либо помчатся быстрей к себе, если узнают попозже. Машин у них осталось совсем немного, штук пять-десять, не больше. На потешную армию тянет. Только не до потехи, совсем свински поступил все-таки Министр. Какую никакую помощь оказали, а тут их так кинули. В прочем, жизнь всегда несправедлива, этого не избежать. Потому и стоит держаться самого сильного и влиятельного, чтобы не выходило таких ситуаций.
Министр:
– Едем домой!
Значит все закончено. Шустро они. Может вообще не парились и закинули лишь бы не попадало в поле зрения, ночь все-таки, даже с фонариком разглядеть что-то проблематично. Но меня это, собственно, волновать не должно. Сказали отчаливать, значит это и сделаем. Сейчас с дисциплиной уже не так критично, да и в салоне будет пустовато… Позвать бы Адриану и Бенжа сюда. И им полегче наверное… Не знаю. Уже ничего в этой гребаной жизни не знаю. То там подвох, то там. Лучше даже не пытаться задавать вопросы в этой сфере. Ни о каком альтруизме речи нет, каждый, абсолютно каждый ищет только собственную выгоду. И если на рынке это стремление хоть идет на благо... То тут вообще бессмыслица выходит. Да, точно, вот он медблок. Уже все собираются отчаливать, надо бы поторопиться. Бинго – сразу двое.
– Это, может вместе поедем?
Кивки конечно вялые, но даже такое согласие лучше самого бодрого и веселого отказа. Понимаю, после такого не особо тянет на разговоры. Не знаю как другим, но мне даже молчать приятнее в компании с кем-то. Тогда не чувствуешь себя ненужным, есть хоть какая-то поддержка. Дорога предстоит долгая, покачивание подвески и погуживание восьми цилиндров должны выбить все плохие мысли. Жалко не получится полюбоваться местными унылыми пейзажами. А может и к лучшему. Днем такую тоску наводили, что хоть пускай пулю в лоб на месте. Теперь никакой спешки, можно усесться поудобнее, отрегулировать сиденье и не спеша двигаться прямиком домой.