Дилемма дебютантки
Шрифт:
Элизабет была права: в прошлый раз Джессика слишком поторопилась. На сей раз она будет разборчивее. Сможет ли она со временем полюбить кого-нибудь из них?
На диван она села между бароном Хартфордом и виконтом Бербруком, а граф Ситон уселся напротив. Один из них должен оказаться настоящим джентльменом, просто обязан!
Вот уже четверть часа Джессика забрасывала молодых людей вопросами. Как им нравится опера? Когда они покидают Лондон по окончании сезона? Где предпочитают проводить рождественские праздники? Она уже была готова приступить
Джессика прищурилась: что он здесь делает и кто его впустил? Скорее всего, это мать так торопилась, что проводила его к месту рядом с Элизабет – единственному оставшемуся незанятым во всей гостиной.
Уже вскоре мать торопливо подошла к ней и, откашлявшись, попросила:
– Джессика, дорогая, можно тебя на минутку?
Это было самым последним, чего ей хотелось, – говорить с матерью о Торнбери. А у нее были все основания думать, что именно о нем пойдет речь. Но не откликнуться на ее просьбу было бы проявлением невоспитанности, поэтому, тихо извинившись перед джентльменами, она последовала за матерью в дальний угол гостиной, где сидели Элизабет и герцог.
– Дорогая, ты знаешь, что герцогиня Торнбери нанесла мне сегодня визит? – начала маркиза.
– Да, – кивнула Джессика, – Лиз говорила.
Сестра, как всегда, подслушивала под дверью кабинета Джастина и знала, что мать герцога приехала в самом начале часов для визитов.
– Мы с ней решили, что наилучший способ пресечь любые сплетни – формально принять извинения Торнбери. Таким образом мы продемонстрируем всем, что повода для вражды нет.
– Я не собираюсь делать никаких шагов навстречу этому чудовищу, – отрезала Джессика, скрестив руки на груди.
Откуда взялась такая решимость, она не могла понять. Обычно ей не стоило труда выполнить пожелание матери во всем, что касалось поведения в обществе, но теперь, когда речь зашла о герцоге Торнбери и его выходке перед целым бальным залом, она отказывалась предпринимать что-либо.
– Ничего делать и не нужно, – поспешила успокоить ее мать. – Главное – притвориться любезной ради своей же репутации.
– Мне показалось, что она ничуть не пострадала, скорее напротив, – заметила Джессика.
Мать кивнула.
– Верно, но это нужно для того, чтобы покончить со сплетнями.
Джессика наморщила нос, но упоминание о сплетнях привлекло ее внимание. Если бы светские сплетницы до конца сезона по-прежнему связывали ее имя с герцогом, это было бы еще ужаснее, чем принять его извинения, в особенности теперь, когда ей нужно было привлечь внимание другого поклонника.
– Хорошо, давай покончим с этим.
Мать повела ее в дальний конец гостиной, где герцог сидел с выражением скуки на лице. Взглянув
В тот момент, когда герцог понял, что она направляется в его сторону, он встал, откашлялся и нацепил на лицо улыбку, явно фальшивую, но еще до того, как он сделал что-то специально для нее, Джессика почувствовала себя полностью опустошенной под его взглядом. И как только ему это удается? Один взгляд – и ты уже в его власти. Это, должно быть, незаконно!
Подошли мать и Элизабет. Очень хорошо! Ей так будет проще.
– Нам что, следует устроить еще одно представление? – спросила маркиза с напряженной улыбкой.
– Именно, – с поклоном ответил герцог.
– Прекрасно! – фыркнула Джессика, подозрительно глядя на него.
– Ваша светлость, – повысила голос леди Уитморленд, – позвольте представить вам мою дочь, леди Джессику Уитморленд. Джессика, это герцог Торнбери.
С кислой улыбкой девушка окинула его пустым взглядом и одарила пародией на реверанс.
Герцог поклонился.
– Леди Джессика, очень приятно. Можно попросить уделить мне минуту?
– Вам? Да ни… – начала Джессика, но мать перехватила ее взгляд и предупреждающе покачала головой.
Тогда она прочистила горло и выдавила:
– Хорошо.
Развернувшись на каблуках, девушка направилась к дверям гостиной, миновала холл и остановилась у дверей другой, меньшей по размеру гостиной. Торнбери и леди Уитморленд шли за ней следом.
Мать осталась в коридоре возле открытой двери.
– Я подожду здесь.
Она могла бы и не беспокоиться: у Джессики не было никакого желания уединяться с герцогом. Она намеревалась задержаться в этой комнате не больше того времени, что потребуется герцогу для того, чтобы сказать то, что он хотел сказать, и облегчить свою совесть.
У окна юная леди развернулась к нему лицом, скрестив руки на груди, и одарила его оскорбительно-снисходительной улыбкой, стараясь не замечать ни завораживающих глаз, ни отличного покроя сюртука на великолепной фигуре, ни высоченного роста. Все ее внимание сконцентрировалось на его самодовольстве. Он был так далек от того образа, который она мысленно нарисовала себе, – образа идеального мужчины, который был учтив, любезен и обходителен, обладал прекрасными манерами… мужчины, похожего на ее любимого деда. Торнбери не напоминал его ничем.
Герцог стоял в нескольких шагах и рассматривал ее, задрав свой идеально прямой нос. Глаза его медленно осматривали ее фигуру.
– Прекратите! – наконец не выдержала Джессика, сжав кулаки.
– Пардон? – герцог приподнял бровь. – Разве я что-то делаю?
– Вы совершенно бессовестно разглядываете меня, как лошадь на базаре.
Его бровь так и осталась задранной.
– Мне и в голову не приходило… Я не собирался вести себя невежливо.
– Как, впрочем, и вчера.
– Совершенно верно.