Динамика повешения
Шрифт:
– Вы намерены разгадать мой шифр, просто наблюдая за мной?
– Если бы у меня был шанс узнать вас получше, профессор, то я, осмелюсь предположить, сумел бы угадать ваш ключ.
– Узнаю пытливого исследователя, когда слышу подобное! Реджинальд, будьте так любезны, освободите Артура от его обязанностей на выходные дни. Мой университет не так далеко, я оплачу ему переезды и проживание. Пусть наблюдает за мной в моей привычной обстановке, а я дам ему несколько уроков и предоставлю образец зашифрованного текста для разгадки. Если до конца лета он добьется успеха, я оплачу его обучение за год.
Казалось,
– Если он не оставит полностью своих обязанностей, то почему бы и нет?
– сердечно согласился Реджинальд.
– Профессор, - улыбнулся Артур, - учиться у вас будет для меня наслаждением.
– Пока не забыл, джентльмены: Сэмюел Хогтон оставил это для вас, когда посещал меня в прошлый раз.
– Реджинальд раздал нам копии трактата, озаглавленного "На виселице". Преподобный Хогтон из Дублина, наш товарищ по Коперниковскому обществу, увлекался математикой.
– Хогтон утверждает, что математическое изучение повешенных может принести пользу для медиков. Гуманное повешение против негуманного - различие определяется весом преступника, высотой падения. В результате мы имеем или мгновенную смерть от перелома шейного отдела позвоночника, или продолжительную - от удушения.
Некоторое время мы спорили о предпочтительном способе смертной казни, в основном с Мориарти, который выступал за второй. Потом тема разговора странным образом переместилась на астрономическую задачу с притяжением трех тел, которая меня не особо интересовала. Мы с Артуром попросили нас извинить и отправились к нему домой - я обещал прочитать его рассказы.
Обстановка в жилище Артура отличалась скромностью, на столе возвышались груды бумаг - статьи по медицине, черновики писем, ноты. Среди его медицинских книг я обнаружил сочинения Бертона, Диккенса, Лейбница и, само собой, По. Чтобы я мог присесть и прочитать рассказы, ему пришлось убрать со стула футляр со скрипкой. Найдя тексты увлекательными и ровно написанными, я порекомендовал Артуру продолжать литературные штудии.
Артур достал книгу, переплетенную в красную марокканскую кожу, с золотым и серебряным тиснением. "Приключения Алисы в Стране чудес".
– Преподобный, не могли бы вы подписать ее для герра Глайвица? Иногда в разъездах я встречаю этого человека, к которому испытываю глубокое сострадание. Удача оставила беднягу; чтобы прокормить детей, он дает уроки немецкого языка. Может быть, ваша книга подарит его семье немного радости...
Я с удовольствием оставил автограф.
Артур слал письма мне в Оксфорд, повествуя о своем общении с Мориарти. Вначале они кипели бодростью, повествуя о том, что остротой ума профессор соперничает с доктором Беллом. Но если Белл ставил во главу угла наблюдательность, то Мориарти учил терпению. Артур писал, ссылаясь на жизненную философию Мориарти, что предугадывание поступков имеет столь же важное значение, как и восстановление логики событий. Мир - шахматная доска, а поступки людей столь же предсказуемы, как ходы фигур.
Но со временем письма Дойла стали мрачнее, в них сквозили намеки на охлаждение отношений с Мориарти. Профессор начал завидовать юношескому задору? Или Артур раскопал кое-какие темные делишки Мориарти? В любом случае студент-медик подписал себе смертный приговор.
В конце лета нас с Мориарти пригласил
– Его очень беспокоили новости из Астона, - заметил профессор.
– Но какие именно, он отказывался пояснять. Я должен был заподозрить неладное.
– Но разве вы могли предвидеть?
– Я попытался его утешить.
– Наш долг перед этим юношей - расследовать обстоятельства его гибели, - настаивал он.
Вот так получилось, что мы с Мориарти вернулись в Астон, чтобы выразить соболезнования доктору Хоару.
Реджинальд поведал нам подробности смерти Артура:
– В тот вечер после визитов к пациентам он вернулся домой и, как обычно, заперся в своей комнате. Представьте себе наше потрясение, когда на следующее утро мы узнали, что Артур найден повешенным в колокольне Святой Марии. Это церковь на нашей улице. Инспектор Айвс пригласил меня опознать тело.
– Какова причина смерти?
– спросил Мориарти.
– Все признаки указывают на удушение, - ответил Хоар.
– Инспектор Айвс сразу предположил самоубийство.
– Вряд ли Артур покончил с собой. Реджинальд, пойдемте с нами. И расскажите все, что вы видели.
Без особого желания добрый доктор повел нас в церковь Святой Марии. Колокольня находилась на самом верху. У маленькой двери, которая вела в нее, стояла приставная лестница. Веревка для звонаря свисала сквозь широкий люк в полу колокольни.
– Петля была привязана к языку колокола, - пояснил Реджинальд.
– Артур, когда мы его нашли, висел в шести футах над полом. Вряд ли он отбросил ногами подставку, или мы не смогли ее разыскать. Скорее всего, он спрыгнул в люк с колокольни.
– Он мог спрыгнуть с лестницы, - рассуждал Мориарти.
– Но тогда его отбросило бы к противоположной стене. Вы обнаружили какие-нибудь ушибы на его руках или ногах?
– Нет.
– Умирающие обычно хватаются за петлю, даже если намеревались покончить с жизнью. На его шее были царапины или ссадины?
– Нет.
– Но руки связаны не были?
– Совершенно верно.
– Тогда все указывает на внезапное падение с высоты, - сказал профессор.
– Но это противоречит виду смерти.
– Почему?
– озадаченно спросил Реджинальд.
– Математика, - пояснил я, припомнив трактат Хогтона о повешении.
– Учитывая вес покойного и длину веревки, которая составила больше двенадцати футов, сила падения была бы столь велика, что петля не удавила бы его, а сломала шею.
– Рассмотрим следы на шее, - кивнул Мориарти.
– Реджинальд, где находился узел от петли?
– Против левого челюстного сустава.
– Узел, помещенный в этом месте, при падении толкает голову вбок. Смерть должна была бы наступить в результате перелома, а не удушья. Таким образом, мы имеем взаимоисключающие факты. Если Артур спрыгнул с высоты, то должен был умереть не от удушья, а от травмы позвоночника.
– В самом деле, парадокс, - согласился я.
– Из этого может следовать лишь один-единственный вывод. Артур Дойл умер до того, как был повешен.
– Его удушили во сне?
– предположил я.
– А потом отметина от гарроты перекрылась странгуляционной бороздой?