Динка (ил. А.Ермолаева)
Шрифт:
Марина не спала… Утомительные сборы, боязнь опоздать на поезд, слезы Алины и отчаяние Динки отняли у нее последние силы. Нервы Марины не выдержали, и, уложив детей, она долго стояла у окна. Плечи ее вздрагивали, слезы неудержимо бежали по лицу… Ленька лег последним. С тревогой поглядывая на Марину, он не решался залезть на свою полку.
— Ложись, Леня, — не оборачиваясь, сказала она.
Мальчик лег; Марина оторвалась от окна и, оглядев спящих детей, тоже легла. Но в темноте Ленька видел, как зажатый в руке беленький
«Плачет… Замучилась…» — с глубоким сочувствием подумал Ленька и, отвернувшись к стене, закрыл глаза.
Сердце его было спокойно за Макаку. Он вспомнил, как радовалась девочка его подарку, как в узком купе отплясывала она в своих красных сапожках.
«Как раз по ноге пришлись. Ловко ей в них бегать-то…» — удовлетворенно подумал Ленька. Но сквозь эти мысли о себе, о Макаке, о красных сапожках он все время прислушивался, спит ли Марина. Но она не спала, и Ленька не выдержал… Стараясь не разбудить детей и повиснув на одной руке, он бесшумно спрыгнул вниз.
Марина, увидев его, поспешно вытерла глаза.
— Ты хочешь выйти, Леня? — шепотом спросила она, приподнимаясь на локте.
— Нет, — так же тихо прошептал Ленька и, несмело подойдя к ее постели, опустился на корточки. — Я так встал… Поглядел и встал… Только что ж плакать? Теперь будем имеете с ими валандаться… — кивая на спящих детей, протоптал он.
Марину не удивило это слово «валандаться», горло ее сжалось от нахлынувших слез, и, обхватив шею Леньки, она неожиданно для себя тихо пожаловалась:
— Трудно мне, Леня. Так трудно бывает…
— Как не трудно! Одной-то… Только теперь я буду… Они ко мне живо привыкнут… — боясь пошевелиться, сказал Ленька.
Марина еще крепче обняла его:
— Леня, я так рада тебе потому… что ты как сын… Ты будешь мне сыном, Леня?
Ленька, растроганный и смущенный, улыбнулся в темноте.
— Ну что ж… Я еще никому сыном не был, а здесь буду. Я вас всех жалею…
Алина свесила голову с полки и тревожно спросила:
— Мамочка, кто с тобой?
— Спи, спи… Это Леня, — поспешно ответила ей мать.
— А когда же, мама… Может быть, встать? — снова спросила Алина.
— Нет-нет! Мы еще недалеко отъехали. Спи, еще рано, — успокоила ее мать.
Ленька, вслушиваясь в эти загадочные слова, полез на полку.
«Ждут чего-то…» — удивленно подумал он.
Глава восемьдесят седьмая
«ПАПА, Я НЕ УСПЕЛА ИСПРАВИТЬСЯ!»
Но Алина все-таки встала. За ней поднялись и другие дети: Динка, сонно хлопая глазами, натягивала свои сапожки; Мышка попросила пить; Ленька опять слез со своей полки.
Алина, отдернув занавеску, поглядела в окно… Поезд пробегал мимо лесов и полей. В поле был туман, за деревьями мутно и серо
— Лень, — шептала Динка, — мы уже далеко заехали? Мы уже никогда не вернемся на наш утес.
— Вернемся еще, — сказал Ленька и посмотрел на Марину.
Черное шелковое платье с высоким воротником оттеняло ее бледное лицо, но она спала крепко и спокойно. Мышка и Алина, сидя па полке, вытащили свои книги.
— Не видать ничего… — сказал Ленька. — Пошто глаза портите?
— Леня! — робко сказала Алина. — Ты много слов говоришь неправильно. Ты не обидишься, если я буду поправлять тебя?
— За науку не обижаются, — улыбнулся Ленька.
— И потом, он теперь наш брат, он не будет обижаться, — тихо сказала Мышка.
— Ну да! Он не всехний брат, а только мой? — ревниво загораживая Леньку, заявила Динка.
— Неправда! — строго остановила ее Алина. — Мама так не говорила. Леня общий брат.
— А кто нашел его?! — вскинулась Динка. Но мальчик, смеясь, потрепал ее по голове.
— Я вам всем брат, — серьезно сказал он. — Всех охранять буду, а за матерю вашу душу отдам!
Девочки примолкли и с уважением посмотрели на своего нового брата. Марина спала… Ленька умылся и велел Алине умыть сестер. Свежие, розовые лица их наполнили его сердце незнакомым теплом и уютом. За окном быстро светлело.
— Лень, Лень! Вон домички… А вон река!.. — глядя в окно, радовалась Динка.
И вдруг дверь купе распахнулась, и на пороге стал человек. Осторожно прикрыв за собой дверь, он обернулся к детям. Черная борода закрывала половину его лица, но глаза ярко синели.
— Леня… — испуганно пробормотала Алина.
— Что надо? — загораживая собой сестер, строго спросил Ленька, но из-под его руки вдруг выскользнула пушистая голова Динки.
Глядя в упор на стоящего перед ней человека, девочка вдруг увидела смеющиеся глаза молодого железнодорожника. И, прижав к груди руку, боясь назвать вслух дорогое имя и чувствуя испуг оттого, что он может не узнать свою дочку, она неуверенно, двинулась к нему, повторяя с робкой мольбой:
— Я Динка… Динка…
Отец протянул к ней руки и, подняв ее, прижал к своей груди.
— Папа, я не успела исправиться! — прошептала ему на ухо Динка.
В купе все зашевелились. Алина и Мышка бросились к отцу.
Марина вскочила.
— Леня, посторожи… — взволнованно шепнула она. Ленька бросился в коридор.
— Родные мои… Чижики мои… — обнимая всех сразу, шептал отец — Я теперь в России, мы будем часто видеться… Но сейчас у меня три минуты Я должен соскочить на следующем разъезде. Только не плачьте, не скучайте обо мне! Скоро мы все будем вместе! Скоро наступит такая жизнь… такая… — он посмотрел на младшую дочку и, подхватив ее на руки, весело добавил. — что даже моя Динка исправится!