Динка (ил. А.Ермолаева)
Шрифт:
— Давно! — смеется Ленька. — Лягушка варила, мышь подносила… Вот заработаю, так и позавтракаю. Придешь на утес? — уходя, спрашивает он.
Динка вдруг вспоминает жениха.
— Нет-нет, Лень! — энергично мотая головой, кричит она. — У меня сегодня опять драка. Вот иди, что я тебе скажу! Протяни сюда свое ухо!
Ленька возвращается и, привалившись боком к щели, недовольно спрашивает:
— Ну, чего там еще?
— Нет, ты ухо давай! Я не могу громко!
Динка обеими руками тащит
— Да погоди ты… Оторвешь ведь. Тащит, как лошадь за узду, и не поймешь ничего… — освобождаясь и почесывая свое ухо, ворчит Ленька.
— Да чего ты не поймешь?! Я тебе говорю: мне надо гнать же-ни-ха, оглянувшись раздельно повторяет Динка.
— Какого жениха?
Динка снова оглядывается по сторонам и тихо шепчет:
— Катиного…
Ленька изумленно вскидывает брови и пугается:
— Ну, ты, знаешь, не путайся… Женихов приманывают, а она — гнать! Да тебе мать так за это поддаст, что ты сроду свою спину не вылечишь! Берет он вашу Катю, ну и пусть берет! Ты-то чего не в свое дело лезешь?
— Так они плачут… Они не хотят совсем… И Катя плачет, и Костя сам плачет… — расстроенно поясняет Динка.
— Так с чего ж бы это? Свадьба — не похороны, — пожимает плечами Ленька. Силком, что ли, вашу Катю отдают?
— Да она сама себя силком отдает. Потому что она хочет помочь маме… А сама плачет…. И Костя чуть не плачет, понимаешь?
Ленька хмуро смотрит ей в лицо.
— А Костя тут при чем? — спрашивает он.
— Как — при чем? Он при ней… Они оба с Катей друг на друге жениться хотят, — изо всех сил старается объяснить Динка.
— А!.. — понятливо кивает головой Ленька. — Тогда конешно… Вот, к примеру, нас бы с тобой разлучил кто… хоть мы и не женихи обое, а уж привыкли друг к дружке… — задумчиво прикидывает он.
— Ну вот! Так я этого жениха палкой, палкой! Как погоню, так от него только пух и перья полетят! — хвастается Динка.
— Да не… Какие с его пух и перья… Дракой тут не возьмешь. Тут, слышь, Макака, как надо? Встретить его пораньше и объяснить: так и так, мол, обстоит ваше дело, она, мол, вас не признает… Поняла? — таинственно шепчет Ленька.
— Ну да! Сначала просто сказать, а потом палкой!
— Да что палкой, что палкой! Взрослые люди слова понимают… Только тебе это одной не сделать, ты Мышку бери… Она лучше тебя поговорит, — советует Ленька.
— Ну да! Мы вместе… Я сейчас скажу ей, — соглашается Динка.
— Ну вот… А палку вовсе не бери. А то не разберешься, что к чему, да заедешь жениху в морду. Он сразу и на дыбки… У вас ни то ни се и получится, — беспокоится Ленька.
Но Динка уже не слушает его и нетерпеливо оглядывается назад.
— Вон
— Ну, и я пойду! С тобой проторчишь тут… и все на свете пропустишь, отходя от забора, ворчит Ленька.
Глава двенадцатая
ОБЪЯСНЕНИЕ
Динка заводит сестру в дальний уголок сада и быстрым шепотом рассказывает ей о том, что случилось в палатке. Про Алину молчит. «Знает один — знает один, знают два — знают двадцать два», — всегда говорит дедушка Никич, и Динка помнит его слова. Да ей сейчас и не до Алины.
— Катя плакала, ой, как плакала!
Мышка, потрясенная неожиданной новостью, цепляется за соломинку:
— Динка! Может, ты все это придумала? Скажи? Я не буду сердиться, но у меня сердце разрывается!
— Ничего я не придумала! Говорю тебе: сейчас приедет жених! — сердится Динка.
— Так пойдем за калитку! Может, он уже идет! — волнуется Мышка.
Динка, волоча за собой длинную веревку, бежит вперед; Мышка — за ней… Калитка хлопает, и Катя, выглянув из своей комнаты, испуганно кричит:
— Алина! Кто-то идет…
Алина хватает со стола мамино письмо и мчится по дорожке.
— Что вы бегаете? — набрасывается она на сестер. — Играйте где-нибудь в другом месте!
— Мы сейчас уйдем! — говорит Мышка. Алина, выглянув на дорогу, возвращается.
— Там никого нет. Это дети, — говорит она тетке.
Катя вздыхает и молча удаляется в свою комнату.
«Вот еще несчастье! — расстроенно думает она. — Сиди и жди как дурочка… И о чем говорить? Нет, я запрусь, пусть Алина его принимает!»
Алина чувствует волнение тетки и, заложив руки за спину, деловито прохаживается по дорожке, держа наготове мамино письмо.
— А сколько времени? — спрашивает она высунувшуюся в окно Катю.
— Уже десять, — упавшим голосом отвечает Катя.
— Смотри, уже десять… — шепчет сестре Динка. — Пойдем сядем у дороги, подальше от дома. Там все видно!
Мышка растерянно оглядывается по сторонам и следует за Динкой.
Усевшись на обочине дороги и зарывшись босыми ногами и теплую пыль, девочки зорко вглядываются в даль.
— А когда приезжают женихи, ты не знаешь? — спрашивает сестру Динка.
Мышка зябко поводит плечами.
— Я думаю… к обеду, — почему-то предполагает она и, морщась, как от зубной боли, просит: — Только ты не кричи сразу. Надо все-таки вежливо…
— Он вежливо — я вежливо, он драться — я драться, — выпятив губу, говорит Динка и, сложив вдвое смоченную в кадушке веревку, шлепает ею по траве. — Вот этим как дашь по спине, так всякий жених вверх тормашками опрокинется!.. Лучше любой палки!