Диомед, сын Тидея. Книга 2. Вернусь не я
Шрифт:
...Антиф - его я вообще не знал, тут познакомились.
– А я... А я не знаю чего, но все равно завоюю! За что боролись? За что кровь-сукровицу проливали?
...Филоктет Олизонец - прятался всю войну на каком-то островке. Теперь вынырнул.
– За-а-а-аво-о-о-о-ою-ю-ю-ю-ю-е-е-е-ем!!! Бывшие басилеи, бывшие наследники, бывшие эллиньг. Изгнанники.
Мертвецы.
– Все завоюем! Все-е-е! А потом вернемся в Ахайю - и всех резать станем! Резать! Жечь! Мстить!
– Ме-е-е-е-е-е-есть!!!
Крик над
– Агамемнон убит - значит, я главный!
– А почему - ты?! Я - Менелай, третий воевода!
– Я буду воеводой! Я Гектора убил! Самого Гектора!
– Ты?!
– Ну... ранил. Все равно!..
Не навоевались мертвецы, не напились крови. Да и деваться им некуда - не пускает родная земля. Этим хоть повезло - они еще кричать могут. Только двое не орут, чаек не распугивают. Подалирий Асклепид - да я. Тихо сидим, тихо пьем. И разговариваем тихо.
– Я в Дельфах был, у пифии, - улыбается Асклепиад.– Спросил - вдруг подскажет. А она мне вопит: "Небо! На всех упадет небо! Поезжай туда, где небо тебя не задавит!"
– В Херсонес Карийский, - улыбаюсь я в ответ.– Он со всех сторон горами окружен. Если что - только накроет, как крышкой ларца...
Смеемся, хоть смеяться и не над чем. Стая мертвецов ищет место среди Номосов. Призрак Великого Царства снова бродит среди нас, распадаясь на мелкие смешные обрывки. Великое Царство Гунея Кифийца, Великое Царство Филоктета Олизонца...
– Ты думал, Тидид, всех их собрать?– кивает Подалирий на разгулявшихся Царей Великих. Пожал я плечами. Думал. Уже не думаю. На Кипре нас немного, еще меньше в Азии, в Кили-и, Сирии, Финикии. Те, кто пошел со мной, - Аргос Корабельный, уже высаживаются в Аласии и на побережье Киццувадны, но их все равно слишком мало. Эта пьяная орава очень помогла бы Амфилоху Щербатому против хеттийцев и воинов ванакта Кеми. Но я уже понял - бесполезно. Эти орущие - уже не войско...
...Не войско? Проснулся на миг во мне Дамед, владыка жестокий, оскалил зубы. Не войско - но польза будет. Накинутся эти недобитки на хеттийцев и кемийцев - найдется чем соседей пугать! А как помрут они, уже всеконечно, под копьями и булавами, так и мне спокойней станет. Вот только Менелая белокурого жалко.
Послушал я Дамеда-ванаку, послушал себя-прежне-го - ох и стыдно стало. Стыдно, тоскливо... .
– Ты им объяснишь?– словно услыхал мои мысли Асклепиад.– Завтра, как проспятся?
И вновь пришлось плечами пожимать. Объясню, конечно. На пальцах растолкую, что порознь нечего и пытаться Номос Востока покорить. Да вот послушают ли?
...Ой, не послушают!
– Ливия моя! Моя! Так и называйте меня: Гуней Ливийский!
– А я Пеласгийский!
– А я этот... кра... тра... Фракийский!
– Молчите все! Я Me... Менелай! Я Т-трою завоевал!
–
Ну вот, уже кулаками машут. Переглянулись мы с Подалирием. Встали, прочь пошли - от мертвецов разбушевавшихся.
– Тебе будет нужен лекарь на Кипре, Диомед? Теперь он уже не улыбался, сын Асклепия.
– Нужен, - кивнул я.– А еще нужнее мне будешь ты, Подалирий...
Дрожит рыба-остров от ора мертвячьего, плавниками-скалами дергает. Качается меднокованое небо, качается - вот-вот рухнет, И хохочут ОНИ, невидимые всемогущие. Верным путем идете, герои-разгерои! Самые смелые под Троей погибли, самых упорных добивать пришлось. А вы и без НАС в Гадес приползете!
Остров Халка.
Пир мертвецов.
А чем я лучше их? Чем? Тем, что все-таки выгрыз зубами кусок Номоса и теперь смогу душу потешить - на троне сидеть, щеки надувать, казнить, миловать, города жечь? Снова возьмет меня в плен Дамед-ванака, владыка жестокий?
"...И ответил Господь Противоречащему, сказав: "Поведай Мне, слуга лукавый, когда раб становится свободным?"
* * *
– Э-э, куда смотришь, Диомед-родич? Туда смотри, вперед! Там Кипр, там земля наша. Там твой Аргос теперь будет, там свой город построишь!
Улыбаюсь я чернобородому Мантосу, верному другу-гетайру. Улыбаюсь, головой качаю. ,
– Там? Еще не знаю...
Серое осеннее море вокруг, бескрайнее, бездонное. Впереди Аласия, Кипр, Медный остров. Но я не гляжу вперед, на восток, чужой Восток, так и не ставший мне родным. Я смотрю назад, на уходящее от меня царство Эреба, отныне тоже мне чужое, где никому не нужен Диомед-изгнанник. Забывшая меня земля не спрашивает, обойдусь ли я без нее, не околею ли от тоски, как собака под стеной чужого города...
Чужой Восток, чужой Запад. Что теперь искать? Но вот почудилось - на миг, на одно биение сердца, что за серыми волнами, за отторгнувшим меня миром, нежданной серебристой зарей блеснула вечная плоть Седого Океана.
Идоменей-критянин хочет умереть Миносом. А чего хочу я?
АНТИСТРОФА-1
– Горе! Ибо пришли дни последние, и станут они первых хуже, ежели не покаетесь вы, аласийцы, народ жесто-ковыйный!..
Я протиснулся поближе. Все такой же пророк - голосистый, истовый. Разве что седины в бороде прибавилось.
– - Покайтесь! Ибо настал час, явился в наш мир Ахве-Единый, ступил пятой Своей на землю грешную нашу. Ведет Он народ Свой по пустыне Синайской, и столп огненный путь народу Его указует!..
Пророк все такой же, да вот народец на базаре славного города Аласии иным стал. Уже не вяжут крикуна, не тащат воду в кожаных ведрах. Слушают.
– И построит в дни недальние народ Господа державу Его, и поставит Скинию Его в Храме, и разнесется слово Ахве-Господа по всем мирам, так что и мертвые услышат слово Его в своих гробах!