Дип. Месть «Красной вдовы». В аду все спокойно
Шрифт:
— Был ли с вами кто-либо еще? Например, кто-либо из прислуги?
— Но… Гийо был со мной.
У Местерса чуть не выпал из руки карандаш.
— Да, — пробормотал он, — правда. Но он ведь не оставался подле вас все время, мисс? Я хочу сказать, что молодые люди… любят бродить по дому.
Изабелла посмотрела на него.
— Я не знаю, что вы вбили себе в голову, инспектор, но Гийо действительно был очень возбужден, когда вошел в мой будуар.
— Когда это было?
— Не более чем через полчаса после начала эксперимента, это значит — около половины одиннадцатого. Я уверена во времени, так как
— И мистер Гийо Бриксам до самой полуночи оставался подле вас?
Терлен посмотрел на сэра Джорджа, имевшего вполне удовлетворенный вид. «Отлично, — казалось, думал он, — теперь все в этом доме имеют алиби!»
Но Местерс не был удовлетворен и еще больше помрачнел, когда услышал, что Г, М. напевает.
— Может быть, вы желаете задать мисс Изабелле какой-нибудь вопрос, сэр Генри?
— Действительно хочу, — сказал Г, М., теребя подбородок. — Вы сказали, что ваш племянник говорил с вами о комнате. В каком смысле?
— Он старался ободрить меня шутками «о якобы существующей опасности».
— Опасности из-за отравленной западни, не так ли?
— Да! Он сказал, что, предположим, отравленная ловушка когда-то действительно существовала. Неужели вы думаете, что яд мог сохранить свою силу в течение стольких лет?
Г. М. нахмурился.
— Об этом я ничего не знаю! Если первый человек погиб в 1803 году, а последний в 1876, это доказывает, что сила яда не ослабела. Простите, Местерс, но мне это напоминает случай со шкатулкой Калиостро, о которой я уже говорил за столом: старый коллекционер был найден мертвым в своем частном музее без заметных следов насилия. Напомните мне об этом случае позднее. Так вот, шкатулка, вызвавшая смерть, была сделана в 1791 или 1792 году… Продолжайте, мисс Бриксам, прошу вас!
— Да, но я помню, что я ответила Гийо: «То, что вы говорите, — правда, но ведь кто-то…» — она украдкой бросила взгляд на Г. М., — «кто-то входил в эту комнату, чистил ее, приводил в порядок. Не могу поверить, что этот «кто-то» при этом вновь подготовил отравленную западню при помощи яда, заключенного в стрелах».
— Яд, заключенный в стрелах, — повторил Местерс, — но ведь именно этот яд и применен, он очень редкий. Кто-либо из вашей среды мог бы его достать?
— Я уже пыталась обратить ваше внимание, — сказала Изабелла, судорожно сжав руки, — где его можно достать. Из оружия в кабинете моего племянника! Не из того собрания на стене, у него есть еще две или три стрелы в одной запертой коробке в ящике письменного стола.
Местерс засвистел сквозь зубы.
— Да, наберитесь терпения, дорогой мой, мы к этому еще вернемся, — сказал Г. М., — а сейчас меня интересуют подробности вашего разговора с вашим вторым племянником, мисс. Что он вам ответил, когда вы ему сообщили о своих подозрениях по поводу подготовки новой западни?
— Что-то успокаивающее. — Изабелла вздрогнула. — Он сказал мне: «Вы воображаете, что это неизвестное лицо, желая таким образом расправиться со своей жертвой, оказалось настолько глупым, что вычистило комнату, коридор и
— Замечание Гийо вполне разумно, — проговорил Г. М. — Я был того же мнения, и это меня успокаивало! Сделал ли он еще какие-нибудь замечания?
Изабелла помолчала в нерешительности.
— Он сказал нечто странное. Уверив меня, что комната совершенно безопасна, он прибавил: «и неинтересна, если взять проблему замазки».
— Замазки? — переспросил Местерс. — Вы хотите сказать — оконной замазки?
Терлен заметил, как Изабелла вздрогнула.
— Что он под этим подразумевал? — спросил Местерс.
— Ничего об этом не знаю, он не пожелал объяснить. Разве вы не понимаете? — воскликнула она. — Я жду вашей помощи, рассказываю вам все, что знаю, в надежде, что вы в конце концов откроете правду!
— Как понимать тот факт, мисс, — продолжал Местерс, — что мистер Гийо Бриксам знает так много подробностей о комнате, которой он никогда не видел?
Она улыбнулась.
— Гийо семейный историк, единственный из нас, кто всегда много трудился, стараясь понять старые неразборчивые рукописи. Конечно, и я знаю историю этой комнаты.
Она неожиданно бросила оторопевший взгляд на огромный стол лимонного дерева, на котором темной краской был нарисован большой цветок лилии, и на шесть стульев с медными украшениями и с сиденьями из красного атласа.
— Они все сидели здесь, — сказала она, указывая пальцем на стулья. — «Господин из Парижа», «Господин из Тура», «Господин из Блуа», «Господин из Реймса» — вся шестерка.
— В настоящий момент это неважно, — сказал Г. М. — Успокойтесь, Местерс, я вижу, вы сгораете от любопытства, а у меня начинает вырисовываться странная картина знаменитой легенды. Но я хотел бы это услышать из уст самого Гийо, потому что… Прошу вас, мисс, еще два вопроса. Поскольку вы знаете историю этой комнаты, может быть, вы можете рассказать нам о второй жертве, которая меня особенно интересует: о Мэри Бриксам, умершей здесь в 1825 году накануне своей свадьбы.
— Что именно вас интересует?
— Вернее, не о ней, а о человеке, за которого она собиралась выйти замуж, о Гордоне Батисоне. Кем он был?
Явно удивленная, она подняла на него свои бледные глаза.
— Ах да, знаю. Он был очень известным ювелиром. Говорят, что вскоре после смерти невесты он разорился. Но почему вы спрашиваете?
— Передайте мне этот кусочек пергамента, сэр Джордж, а вы, Местерс, дайте мне карту!
Г. М. встал и, положив пергамент на стол перед Изабеллой, неожиданно спросил:
— Вы уже видели это?
— Нет, — сказала она, немного помолчав, — это латинский текст. Я забыла и то немногое, что знала. Что означают эти слова?
— Не стоит так волноваться. Кто-то положил эту записку на грудь Бендеру… — Не спуская с нее глаз, он показал ей карту. — А это вы видели?
— Но это же карта, девятка пик, ну да, кто-то ее вытянул сегодня вечером. Вы ее тоже нашли на нем?
— Успокойтесь, мисс Бриксам, совершенно ясно, что кто-то вытянул эту карту. Вы не помните точно. Ваш племянник Аллан вытянул девятку треф. Спасибо, мисс, я закончил. Не будете ли вы так добры послать к нам Гийо? У меня есть к нему несколько вопросов.