Дипломатия Франклина Рузвельта
Шрифт:
Первым из заместителей Хэлла Рузвельт назначил Уильяма Филипса, своего бостонского друга еще со времен общей службы у Вильсона, когда он профессиональный дипломат осуществлял курс Вильсона в Англии и в Китае. Этим был создан очевидный контрбаланс Хэллу. Позже роль такого контрбаланса и "своего человека" в госдепе играл С. Уэллес. И все же над государственным департаментом следовало установить еще более строгий контроль. Верный Р. Моли был назначен помощником государственного секретаря по особым поручениям; самые насущные вопросы внешней политики так или иначе через Моли возвращались к Рузвельту. Правилом стало: полная спонтанность в обсуждениях, никакой спонтанности в решениях.
Рузвельт привлек в сферу внешней политики
Всегда веря в личную дипломатию и желая начать движение по пути глобального восхождения, Рузвельт очень полагался на свой опыт и искусство импровизации. Уже в марте 1933 года он предложил англичанам свой визит в Лондон, хотя было очевидно, что на этой стадии у американской стороны нет приемлемых дипломатических предложений. Получив 31 марта согласие премьера Макдональда на встречу, Рузвельт развернул фронт своей инициативы, он пригласил представителей десяти стран - Франции, Германии, Италии, Японии, Китая, Аргентины, Бразилии, Чили, Мексики и Канады прибыть в Вашингтон и обсудить экономические беды мира. Все это, имея характер предварительных мер, может интересовать нас лишь в ракурсе показа общего стремления Рузвельта глобализировать американскую внешнюю политику.
Отклика со стороны Европы не последовало. Там усмотрели в предложениях Рузвельта дань экстравагантности.
Создавшееся ложное положение не обескуражило президента. Мы уже говорили, что у Рузвельта никогда не было комплекса неполноценности в отношении европейских политиков. Опыт первых месяцев президентства встречи с премьер-министрами Англии, Франции и другими политиками старой Европы укрепили его в этом ощущении.
В Европе тоже относились к американской дипломатии без особого пиетета. В 1933 году Муссолини спросили об американской внешней политике. Он ответил: "У Америки нет политики".
С точки зрения диктатора в стране гангстеров ее и не могло быть. При всем том дуче был недалек от истины. Большой мировой политики у США действительно не было. Заметим, что в первом инаугурационном послании Рузвельта не содержалось ни слова о событиях за рубежом. Рузвельт не поддержал идеи вступления США в Лигу Наций, где преобладали Франция и Англия. Более того, США в 1933 году нанесли решающий удар по идее созыва Международной валютной конференции. США откровенно поворачивались к внутренним делам, манкируя внешними.
Коренные изменения этой пассивности Рузвельт смог себе позволить лишь несколькими годами позже, уже тогда, когда Германия перевооружилась, Япония решительно встала на путь
Именно это и было главной сложностью для Рузвельта как руководителя американской дипломатии. В то время как его деятельная натура питала глобальные замыслы, тогда, когда он внутренне оставался верен вильсоновскому стремлению к утверждению Америки как мировой державы, правящий класс США отвергал такую политику. Фактически весь период,
начиная с 1933 года, года первой инаугурации и до 1941 года, когда японцы своим нападением на Пирл-Харбор не оставили Америке альтернативы, был периодом борьбы Рузвельта против большинства в правящем классе. Это большинство считало, что для Америки опасно выходить с новыми попытками самоутверждения, что в результате США будут, как и во время Парижской мирной конференции, отброшены назад, что новые клемансо и ллойд джорджи объединятся против Америки, снова поставят ее на место. Синица в руке ("доктрина Монро") была привлекательнее журавля в небе. В течение первых восьми лет президентства Рузвельт, по существу, лишь готовился осуществлять свои глобальные внешнеполитические намерения. И когда мы смотрим на 30-е годы, на внешнюю политику Соединенных Штатов периода господства в ней изоляционистов, мы видим подспудную, но постоянную и энергичную борьбу президента за то, чтобы забрать бразды правления во внешней политике в свои руки.
Американский конгресс, контролируемый изоляционистами, был одним из двух основных препятствий на пути глобализации американской политики. Вторым препятствием являлась Европа, создавшая своего рода единый фронт против президента Вильсона в 1918 - 1919 годах, а в 30-е годы с подозрением относившаяся к американским попыткам перевести экономическое могущество в политическое. Именно здесь, уже на раннем этапе (осень 1933 года), президент Рузвельт увидел, что, несмотря на взаимное ожесточение и явный раскол, и Германия, и ее противники с неудовольствием относятся к любым попыткам вторжения в европейские дела извне.
Верные помощники Рузвельта во внутренних преобразованиях - сенаторы У. Бора из Айдахо, Б. Каттинг из Нью-Мексико, Л. Фрейзиер и Дж. Най из Северной Дакоты, X. Джонсон из Калифорнии и Р. Лафолет из Висконсина - были категорическими противниками формирования мировой дипломатии. Они боялись вторжения на международную арену, их страшило противодействие мощным европейским державам, они опасались резких внутренних потрясений в США вследствие милитаризации страны. Оппозиция этой группы влиятельных сенаторов надолго блокировала планы президента, уверенного в международном потенциале Америки.
Нужно сказать, что грандиозный экономический кризис, пошатнувший социальные основы США, требовал в эти годы приложения всей энергии президента. Рузвельт был занят прежде всего реализацией своего "нового курса", откладывая активные действия за рубежом на более отдаленную историческую перспективу. В 1933 - 1938 годах Рузвельт не видел реальной возможности вторгнуться в европейскую политику. В самом деле, могла ли Америка с армией в 140 тысяч человек (в год вступления Рузвельта в должность) угрожать, быть арбитром, влиять на паритет в военной сфере? Гигант, потрясенный величайшим из кризисов, прилагал усилия в сфере экономической стабилизации, пытался сгладить социальные противоречия.