Дипломатия фронтира

Денисов Вадим Владимирович

— Помоги штаны стянуть, — попросил я сынулю.

— Не понял, падре, так в них и иди! — удивился отрок.

— Ты сдурел? Не для того я покупал дорогущие рабочие штаны, чтобы ходить в них на работу!

Пошли на часок, а задержались до ужина.

Бернадино опять не получил в руки бензопилу, а я опять поцарапался. День выдался долгий и утомительный, читать при свечах не очень-то удобно, а потому хотелось побыстрей угомониться и улечься спать.

Во дворе мы с сыном уже начали

было скидывать рабочую одежду, чтобы направиться в душ под струи нагретой солнцем воды из бака, но нас резко окликнула Селезнёва, высунувшись из окна во двор. Голос её был какой-то встревоженный. Напряглись и мы.

— В кабинет зайдите! — коротко скомандовала начальница.

Ох, как же не хочется…

Медленно поплелись наверх. Екатерина свет Матвеевна с растерянным лицом стояла посреди просторной комнаты у Т-образного стола, в руках она держала бледно-жёлтый кожаный портфель.

Знакомая вещица, в ней были все служебные документы, предназначенные для работы посольства.

— Ребята, я как-то… кое-что не заметила.

— Катя… — нахмурился я.

— Что? — спросил напрягшийся Дино.

— Оказывается, там был… Там есть карман сбоку. Большой, почти отделение.

— Катя! Секретный?

Сынуля молча взял у неё портфель и заглянул внутрь. Запустил руку, поднёс ближе к свету люстры. Скоро электричество отключат, сегодня профилактика.

— Не секретный, без замка, Просто он незаметный, кожа тонкая, а край под обрез шва, — доложил он.

— Когда там лежал полный запечатанный конверт, карман был заметный, — тихо сказала побледневшая от досады Катрин.

— Ну, ё-моё…

— Падре он действительно незаметный, ты бы тоже не разглядел!

— Сейчас никакого конверта нет, внутри только один документ из трёх и бирка, — дополнила Селезнёва.

— Из трёх? Почему ты так решила? А что за бирка?

— Листы пронумерованы, Максим. Да смотрите сами… — с этими словами Екатерина протянула лист бумаги и кусочек картона.

Бирка представляла собой прямоугольник формата визитки с отверстием для нити или шнура под пломбу. Поперёк размашистая подпись. Чуть ниже уже совсем другим почерком, мелким, каллиграфическим: «См. запрос».

— Это Демченко, — уверенно заявила Селезнёва. — Похоже, он что-то утвердил.

На листе был нарисован фрагмент какой-то карты, созданной по крокам или перерисованный не совсем уверенной рукой. Наверху написано «1 из 3», чуть ниже надпись «Карта № 1 Мелкий масштаб».

На самой карте было всего две надписи, обе почему-то на английском языке.

Извилистая линия с надписью «Santa Fe», ага, ясно. Трасса была значительно смещена влево, почти прижата к краю карты. Вторая надпись «Battle Creek» нанесена под крошечной, вытянутой вдоль магистрали кляксе — примерной зоны городской застройки. Господи, проще было кружочек нарисовать!

С левой стороны от дороги громоздились небрежно и неочевидно

выведенные линии какого-то рельефа, ни черта не понять…. Да уж, масштаб действительно мелковат!

А в правом углу на переплетении линий, за которые хреновому картографу руки бы оторвать, красовался знак в форме крестика.

Хорошо заметного, совсем не в масштабе, жирного и чёткого.

Метка.

Что бы это ни значило.

Глава 14

Тайны в тени оливковых рощ

Здание русского посольства, белоснежное, с голубыми ставнями и арками в греческом стиле, порой напоминает мне крошечный замок, затерянный среди оливковых рощ и кипарисов.

Заботливо украшенные американской «егозой» стены дипломатической миссии частично утопают в бугенвиллиях, а со второго этажа открывается вид на залив, где вода переливается аквамариновыми бликами, словно повторяя краски деревни Канони близ столицы острова Корфу. Прямо этюд из книги английского натуралиста Джеральда Даррелла «Моя семья и другие звери», а не пейзаж. Но сегодня красота приморского пейзажа казалась обманчивой — внутри помещения витало напряжение, густое, как предгрозовой воздух.

Я ещё не описывал кабинет Екатерины Матвеевны Селезнёвой? Ну, тогда знакомьтесь.

Просторное помещение состояло из противоречий. Солнечные лучи, проникая через окна квадратной формы, играли на стенах, увешанных аляповатыми блюдами из керамики и строгими акварелями Сан-Франциско. На правой от окон стене — настоящее панно с острыми индейскими и прочими дикарскими стрелами, которые мой отрок всё-таки развесил в художественном беспорядке, добавив для экспрессии трофейное мачете, какую-то саблю и наконечник копья с обломком древка. Хоть на аукционе продавай.

Особое место занимает портрет Юрия Гагарина и карта-репродукция из греческого переиздания британского романа «Остров сокровищ» Стивенсона, которую откуда-то со словами «Будет красиво» притащила Магдалена. Молодец, мамаша, просвещает сына, выписывая ему книги на родном языке.

Над входной дверью сухо тикали старинные часы с позолотой, а барометр слева от двери показывал резкое падение атмосферного давления — казалось, что стрелка подрагивает, будто привлекая внимание, — буря грядёт!

По центру кабинета расположился массивный стол с письменным прибором из резного дерева. Одноногая приставная столешница в обрамлении шести венских стульев, была на треть завалена рассыпавшимися папками. Среди предметов выделялся слегка потрёпанный светло-жёлтый кожаный портфель с латунной фурнитурой.

Екатерина, одетая в лёгкий хлопчатобумажный костюм, поправляла прядь белокурых волос, выбившуюся из аккуратной стрижки. Тонкие пальцы нервно перебирали край старательно отрисованной карты, извлечённой из портфеля. Да…