Дипломатия фронтира

Денисов Вадим Владимирович

Сейчас, поглядывая на спрятавшееся в тени лицо Русалки, я вдруг понял: моя начальница и сама может быть тем сокровищем, которые прячут за тувинскими шифрами и картоном запечатанных конвертов.

— Сандерленд не сразу поверит без доказательств, — проговорила Екатерина, ломая тишину.

— У меня есть фото, — Дино достал из кармана штанов смартфон. Снимок был смазан — камера еле дышит, но на нём ясно читался вполне угадываемый силуэт возле стойки и лицо в профиль.

— Обычный смартфон… — Екатерина усмехнулась. — Как банально.

— Или по-прежнему

гениально, — я встретил её взгляд в зеркале.

«Нива» рванула вперёд, быстро оставляя за спиной городок, где после полудня с каждым часом тени становились всё длиннее, а Мисс Марпл, удачно растворившись в толпе, уже сидела в небольшой комнатёнке, привычно развернув радиостанцию и раз за разом выбивая морзянкой код +44. Где-то в эфире зашипело. Англичанка шёпотом перевела точки и тире в слова.

Затем начала отвечать: «Миссия „Тень под солнцем Додж-Сити“ начата. Русские здесь, начинаю работать».

Чёрт, примерещится же такое…

И ведь не паранойя!

Тем временем в городском порту какая-то небольшая шхуна со скрипящими бортами и выцветшими парусами тихо бросила якорь. Её трюмы хранили не байховый чай из Китая и не кофе из Африки, а тишину — густую и взрывоопасную.

Оставив нас возле дверей неприметного офиса, Екатерина Матвеевна скрылась внутри.

— Теперь мы, Дино, словно мушкетёры на улице Сент-Оноре, что возле площади кардинальского дворца, ожидающие возвращения Д’Артаньяна после визита к Ришелье… — кисло заметил я.— Читал?

— Ещё бы! Почти наизусть знаю! Падре, а если этот кардинал арестует нашу Катрин? Если англичанка побывала у него первой, и они уже обо всём договорились?

— Послов не арестовывают, сын.

— И всё же? — настаивал он, поглядывая на закрытые ставнями окна местной «безпеки».

— Дикость какая-то, — я зябко передёрнул плечами. — Хотя…

— Вот и я говорю, что тогда?

— Тогда я останусь здесь, а ты поедешь в посольство за стволами и рациями.

— Ты не шутишь?

— Никаких шуток, будем брать дворец штурмом. А потом начнём отходить по прерии на Стамбул.

— Ничего себе! — восхитился Бернадино.

Разработав, таким образом, стройный план на все случаи жизни, мы начали нервно, что называется, слоняться возле здания.

Чтобы отвлечься, я начал думать совсем о другом.

Что-то тут не то.

Если раз за разом зацикливаться на припрятанном или найденном в окрестностях Батл-Крик самородном золоте, то ни к чему толковому в размышлениях не придёшь. А я просто чувствовал, что на карте Полосова отмечено нечто действительно необычное. Буквально экстраординарное. Надо каким-то образом дать волю интуиции и фантазии, выходя за стальные рамки капкана «золотой лихорадки». Придумать бы пару гипотез, пусть самых фантастических.

Хотя русский профессор-биолог Савельев и считал, что никакого искусственного интеллекта нет и быть не может, это точка зрения человека, работающего в узкой области морфологии человеческого мозга. Он не допускал, что думать можно не только мозгами с их нейронами, аксонами и дендритами.

Русский

философ и писатель Александр Зиновьев, автор жанра «социологический роман», утверждал, что думать можно ещё и алгоритмически, так как занимался ещё и вопросами доказательной логики в математике. Да, мозг действительно мыслит образами, и часто математики признаются: сперва я понял, что теорема верна — налицо образное мышление, озарение, интуитивный пробой, — а уже затем стал думать о том, как бы её доказать, выстраивая логически непротиворечивую систему обоснований. То есть, как аккуратно и ловко натянуть птичку на макет земного шара, будто она всегда там и была.

Дело за малым — нужна безумная идея.

А её нет.

Нет и Селезнёвой. Чёрт, что ж так долго-то? И окна за ставнями, не видно, где свет горит. И гробовая тишина неизвестности.

— Падре, может, я уже поеду за стволами?

— Ждём, — сухо молвил я.

— Лучше ждать с автоматами в салоне, — проворчал Бернадино.

— Это точно. Знаешь, если придётся ехать, прихвати и взрывпакеты. Забери обе рации. Походные рюкзаки в кузов забрось. В общем, все документы, корреспонденцию, деньги и оружие.

— А Илью?

— Эх… Имеем ли мы право втягивать ещё и его в эту историю?

— Падре, после такого ему здесь всё равно жизни не будет, — прозорливо сказал Дино.

Да, он прав, посадят пономаря за соучастие по особо тяжкой статье, как пить дать, посадят!

— Забирай его тоже, пусть едет на «Ниве».

Вечернее солнце, словно расплавленная монета, уже начало катиться к горизонту, постепенно окрашивая набережную и причалы Додж-Сити в оттенки янтаря и тревоги.

Наконец скрипнула дверь. Госпожа Посол вышла на крыльцо, стянула с головы лёгкую соломенную шляпку и принялась обмахиваться ей, словно веером.

— Всё нормально? — с тревогой спросил я. — А то мы тут как Атос с Арамисом на площади перед резиденцией кардинала.

— Вы ж мои зайчики-мушкетёры… — умилилась Екатерина свет Матвеевна. — Нормально, потом расскажу, не на улице же.

Я выдохнул.

— А ведь был и другой визит Д’Артаньяна, — напомнил нам повеселевший Дино. — Когда он, покинув Лувр, спросил своих друзей, как лучше употребить свою часть сорока пистолей, Атос посоветовал заказать хороший обед в «Сосновой шишке», Портос — нанять слугу, а Арамис — обзавестись достойной любовницей. Любовница нашей Катрин не нужна, слуги уже есть. Давайте послушаемся самого нудного dude — Атоса!

— Да! Едем в «Сосновую шишку»! В смысле, в «Лагуну»… Запутали меня совсем… — решила Селезнёва, бесцеремонно доставая из кармана моего пиджака ту самую карту, которую я у неё забрал перед визитом.

— Завтра начинаем планировать вашу командировку в Батл-Крик. Когда там Большое Перемирие, о котором жужжат обе газеты?

— Через неделю, Катя, — ответил я.

— Вот тогда и поедете, — сказала она, глядя на обведённый ею же красным карандашом крестик, будто тот уже горел, как метка смерти.