Дипломатия Симона Боливара
Шрифт:
После волнений, вспыхнувших в частях колумбийской армии, расквартированных в районе Лимы, и их отъезда на родину в марте 1827 года в Перу резко активизировались противники Боливара. Они настояли на проведении новых выборов, созвали так называемый второй независимый конгресс и провели на нем решение об отмене Конституции. Вместо нее был принят временный Основной закон и проведены выборы президента. Этот пост занял генерал Ла-Мар, типичный представитель лагеря попутчиков освободительного движения, весьма многочисленных в Перу и Боливии. Хосе де Ла-Мар-и-Кортасар (таково его полное имя) родился в провинции Кито и долгие годы служил в испанской королевской армии, был комендантом крепости Кальяо в Перу. Только в 1821 году он перешел на сторону патриотов и участвовал в битве при Аякучо, командуя отрядом перуанцев. По свидетельству перуанских историков, его отличали «зависть к авторитету и славе Сукре и ненависть к колумбийцам». [475] Добившись поста президента Перу, Ла-Мар решил, что пробил его час.
475
Valcarsel D. y otros autores. Historia general de los peruanos. — Vol. 3. — Lima, 1973. — P. 103.
Первым
Успех вскружил Ла-Мару голову. Временный президент Перу решил погреть руки на старом перуано-колумбийском территориальном споре и выдвинул претензии на южные провинции Великой Колумбии и Гуаякиль. Он рассчитывал на легкий успех, поскольку в Великой Колумбии обострилась внутриполитическая обстановка, а заодно надеялся укрепить свою власть, разжигая шовинистические настроения. Колумбийский посланник в Лиме К. Армеро был обвинен в антиправительственном заговоре и в июне 1827 года выслан из Перу. Перуанский посланник в Боготе X. Вилья, ссылаясь на отсутствие инструкций, блокировал все попытки обсудить возникшие проблемы. Правительство Великой Колумбии не видело смысла в его дальнейшем пребывании в Боготе и вручило Вилье его паспорт. Отъезд перуанского посланника означал окончательный разрыв дипломатических отношений между двумя странами.
Аргентина, Чили и США предложили свои посреднические услуги для урегулирования конфликта. Их усилия не принесли плодов. Между Колумбией и Перу началась «холодная война» — обмен правительственными заявлениями, в которых и с той, и с другой стороны допускались ненужные перехлесты. В последний момент Боливар направил для переговоров в Лиму своего адъютанта О'Лири, не раз успешно выполнявшего сложные дипломатические поручения, но тот не успел добраться до столицы Перу. В июне 1828 года «холодная война» между Перу и Великой Колумбией переросла в вооруженный конфликт. В своем манифесте к народу колумбийское правительство заявило: «Колумбия вовлечена в войну против своей воли. Ей не нужна победа, добытая пролитием американской крови. Она будет избегать военных действий столь долго, как это окажется возможным, и всегда будет готова выслушать предложения о мире, совместимом с честью и достоинством ее народа». [476] И этот призыв к миру остался без ответа.
476
O'Leary D. Op. cit. — Vol. 26. — P. 345–346.
Война приняла нешуточный характер. Используя временное превосходство в силах, Ла-Мар во главе 4-тысячной армии занял эквадорскую провинцию Лоха. В январе 1829 года комбинированным ударом с моря и суши перуанцы овладели Гуаякилем. Боливару пришлось направить для руководства колумбийскими войсками маршала Сукре. «Этот генерал сумеет обеспечить нам мир или победу», [477] — говорил он. Показательно, что в своем высказывании Освободитель на первое место поставил не победу, а мир. Сукре пытался уладить конфликт мирным путем, но Ла-Мар оставался непреклонным. В феврале 1829 года меньшая по численности колумбийская армия под командованием Сукре в сражении при Тарки разгромила войско Ла-Мара. Не желая продолжения войны, Сукре предложил великодушные условия примирения. Перуанцы должны были возвратить Гуаякиль и другие оккупированные территории, выплатить 150 тыс. песо возмещения и передать Колумбии один военный корабль — корвет «Пичинча». Ла-Мар принял эти условия. Окончательный мирный договор был подписан в октябре 1829 года. Стороны согласились установить границу по линии, разделявшей две страны до начала борьбы за независимость в 1809 году. [478]
477
Bolivar S. — Vol. III. — P. 43.
478
См. Historia extensa de Colombia. — Vol. XII. — Bogota, 1965. — P. 291–292.
В братоубийственной перуано-колумбийской войне не было победителей. Военная авантюра стоила Ла-Мару президентского кресла, с которого он был смещен своими генералами. Боливар и Сукре не испытывали радости. Война явилась последним звеном в цепи событий в Перу и Боливии, взорвавших проект Андской федерации. Политическое поражение Освободителя эхом отозвалось в Великой Колумбии, ускорило ее крушение.
РАСПАД РЕСПУБЛИКИ ВЕЛИКАЯ КОЛУМБИЯ
Усиление сепаратистских тенденций, прежде всего в Каракасе и Кито, и вмешательство иностранных держав во внутренние дела Великой Колумбии породили острый политический кризис в республике. Во всех трех составных частях Великой Колумбии оформились свои национальные течения и «партии». На севере действовали венесуэльские сепаратисты во главе с Паэсом, в центре — сторонники Сантандера и на юге — эквадорские поборники самостоятельности Кито, не говоря уже о различного рода каудильо провинциального масштаба. Каждое из этих течений имело своего лидера и свои политические ориентиры, где преобладали местнические интересы и личностные амбиции. Их было трудно, если не невозможно, примирить. Роднило их только одно — борьба против Боливара и радикального крыла патриотического лагеря, выступавших носителями идеалов единства, социальных преобразований и государственной целостности Великой Колумбии. Персонифицированным проявлением глубинных противоречий явилась конфронтация в «треугольнике» Боливар-Паэс-Сантандер.
Цепную реакцию внутриполитических осложнений вызвало открытое неповиновение Паэса центральному правительству Великой Колумбии. Накануне возвращения Боливара Богота посчитала действия Паэса в Венесуэле по пресечению междоусобиц и невыполнение им указаний центра нарушением Конституции. Сантандер, замещавший Боливара, потребовал от Паэса явиться в Боготу и представить объяснения. Паэс отказался. [479]
Выдающийся представитель следующего поколения латиноамериканских революционеров — Хосе Марти назвал Паэса «самым отчаянным и, пожалуй, самым необыкновенным из героев борьбы за независимость». [480] Смелый до безрассудства вожак льянерос из неграмотных пеонов выдвинулся в крупные военачальники и своим вкладом в разгром испанских колонизаторов на территории Венесуэлы завоевал немалую популярность. Так и не выучившись грамоте, Паэс стал заметной политической фигурой в Венесуэле, лидером местных сил, бросавших вызов руководству Боготы. Логика возникшего конфликта с Сантандером вела Паэса дальше по пути сепаратизма. Он отказался признавать Конституцию Великой Колумбии, принятую в Кукуте в 1821 году, ввиду ее «устарелости». В ноябре 1826 года его сторонники обнародовали манифест, провозгласивший Венесуэлу самостоятельным государством. Созванная ими Национальная ассамблея объявила Паэса верховным главой гражданских и военных властей Венесуэлы. Действия сепаратистов не встретили всеобщего одобрения. Из семи провинций Венесуэлы только Карабобо, Каракас и Апуре поддержали Паэса. Многие известные политические деятели, X. Б. Арисменди, X. Ф. Бермудес, П. Брисеньо-Мендес и другие, остались верными центральному правительству. Паэс оказался перед перспективой борьбы на два фронта: против Боготы и сторонников Боливара в Венесуэле.
479
См. Paez J. A. Op. cit. — P. 328–329.
480
Marti J. Obras completas. — T. 5. — La Habana, 1963. — P. 281.
После возвращения в Боготу у Боливара не было времени для долгих раздумий. Сантандеристы требовали соблюдения законности и наказания отступников, посягнувших на Конституцию 1821 года. Паэс в своих посланиях Боливару возлагал всю ответственность за конфликт на Сантандера. В считанные дни Освободитель принял самые неотложные меры для укрепления администрации и упорядочения финансов и 25 ноября 1826 г. выехал в Венесуэлу, вновь доверив полномочия главы государства
Сантандеру, уже не скрывавшему своего настороженного отношения к намерениям Боливара. Оправданным ли было это компромиссное решение? Ведь всего лишь несколько дней назад при обсуждении в правительстве плана создания Андской федерации дороги президента и вице-президента, пожалуй, впервые открыто разошлись. Несмотря на возражения Сантандера, предложение Боливара получило одобрение правительства. Не здесь ли «служитель Закона», как нередко называли Сантандера, принял окончательное решение возглавить в Колумбии борьбу против проекта Боливара, усмотрев в нем мину против «либеральной демократии» колумбийского государства?
По пути в Маракаибо Боливар провел все необходимые приготовления на случай военного конфликта с Каракасом, но он не хотел пролития братской крови. Из Маракаибо он проследовал в Пуэрто-Кабельо. Этой крепостью командовал один из его самых преданных последователей — генерал Брисеньо-Мендес. Под защитой неприступных крепостных стен Освободитель провел бессонную ночь, обдумывая свое решение. Каково было отношение Боливара к кумиру сепаратистов в Венесуэле? «Генерал Паэс, мой друг, — высказался однажды Освободитель в узком кругу, — является самым честолюбивым и самым тщеславным человеком в мире… Его ослепляет гордость от неведения. Он всегда будет игрушкой в руках своих советников». [481] Здесь Боливар явно заблуждался. Паэс не был столь ординарной личностью. В этом очень противоречивом человеке под покровом политических амбиций таились недюжинные способности. Если бы оценка Боливара была верной, вряд ли Паэсу удалось бы в 1830–1863 годах трижды занимать президентское кресло в Венесуэле, содействовать экономическому развитию страны, осуществить некоторые антиклерикальные преобразования. Правда, к концу своей жизни Паэс оказался в лагере ярых консерваторов.
481
Peru de Lacroix L. Op. cit. — P. 75.
Не с недооценки ли Паэса как политического противника началась, как считают многие историки, цепь политических злоключений Боливара, завершившихся трагическим финалом? 1 января 1827 г. Освободитель объявил амнистию всем участникам сепаратистского движения в Венесуэле. Паэсу он предложил компромисс: герой льянос признает верховенство президента и Освободителя, торжественно обязуется в будущем выполнять все распоряжения Боготы. При этом он сохраняет вместе с титулом верховного руководителя всю полноту гражданской и военной власти в Венесуэле. Примирение состоялось, и все облегченно вздохнули: призрак гражданской войны отступил. При личной встрече Боливар и Паэс дружески обнялись. В прокламации к колумбийцам 3 января 1827 г. Освободитель возвестил «конец господства зла» и пришествие «праздника свободы, мира и счастья». [482]
482
Bolivar S. — Vol. III. — P. 779.