Дипломатия

Киссинджер Генри

Горбачеву не хватало надежной законной опоры. Он вызвал к себе антагонизм со стороны характерных для государства ленинского типа многочисленных носителей шкурных интересов, но не сумел привлечь на свою сторону новых сторонников, поскольку не смог выработать и предложить от своего имени надежную концепцию, отличную от коммунизма и от концепции централизованного государства. Горбачев правильно определил проблемы своего общества, но сделал это через шоры своей антигуманной системы, что не позволяло найти нужного решения. Подобно человеку, запертому в комнате с предельно прозрачными, но небьющимися стеклами, Горбачев мог с достаточной ясностью видеть через такие окна окружающий мир, но был принужден в своем заточении оставлять вне пределов понимания истинную суть виденного.

Чем дольше длились перестройка и гласность, тем более изолированным и менее уверенным в себе становился Горбачев. В первый раз, когда я с ним встретился в начале 1987 года, он был веселым и

излучал уверенность в том, что предпринимаемый им текущий ремонт позволит стране обрести форму и возобновить свой марш исторического лидера. Через год уверенности у него поубавилось. «В любом случае, — заявил он, — Советский Союз уже не будет прежним» — странно двусмысленное заявление по поводу столь геркулесовых усилий. Когда же мы встретились в начале 1989 года, он сообщил мне, как они с Шеварднадзе где-то в 70-е годы пришли к выводу, что коммунистическую систему следует изменить с головы до ног. Я спросил, каким же образом он, коммунист, пришел к такому выводу. «Понять, что неправильно, было легко, — заметил Горбачев. — Самое трудное — понять, что правильно».

Горбачев так и не нашел ответа. В течение последнего года пребывания у власти он был человеком, очутившимся в цепях кошмара, видящим надвигающуюся на него катастрофу, но неспособным изменить ее направление или уклониться от встречи. Обычно целью уступок является предоставление возможности спустить пар, чтобы сберечь то, что считается существенно важным. Горбачев добился противоположного. Каждая необходимая новая реформа сводилась к полумерам и потому ускоряла упадок советской системы. Каждая уступка создавала отправной пункт для следующей. В 1990 году отпали от Союза балтийские государства, и Советский Союз начал разваливаться. И по иронии судьбы главный соперник Горбачева воспользовался тем самым процессом, благодаря которому начался распад создававшейся свыше трех столетий Российской империи, чтобы свалить самого Горбачева. Действуя в качестве Президента России, Ельцин заявил о независимости России (и тем самым, по аналогии, — о независимости прочих советских республик), чем на деле упразднил Советский Союз, а вместе с ним и пост Горбачева как президента Советского Союза. Горбачев знал, в чем заключаются его проблемы, но действовал в одно и то же время чересчур быстро и чересчур медленно: чересчур быстро с точки зрения терпимости собственной системы и чересчур медленно, чтобы приостановить набирающий темп развал.

В 80-е годы обеим сверхдержавам требовалось время, чтобы оправиться. Политика Рейгана высвободила энергию американского общества; политика Горбачева вывела на поверхность дисфункцию общества советского. Проблемы Америки поддавались разрешению путем перемены политики; в Советском Союзе реформа привела к ускорению кризиса системы.

К 1991 году демократические страны выиграли «холодную войну». Но стоило им добиться, казалось бы, невероятного, как вновь возникли дебаты на тему основополагающих предпосылок «холодной войны». Был ли Советский Союз вообще угрозой? Не растаял ли бы он под лучами солнца даже без тягот «холодной войны»? Не была ли «холодная война» просто выдумкой переработавшихся политиков, разорвавших изначальную гармонию мирового порядка?

В январе 1990 года журнал «Тайм» объявил Горбачева «Человеком десятилетия», воспользовавшись этой возможностью, чтобы опубликовать статью, раскрывающую суть этого определения. «„Голуби" во время „Великих дебатов" на протяжении последних сорока лет были с самого начала правы», — утверждает автор [1048] . Советская империя никогда не была настоящей угрозой. Американская политика либо не соответствовала ситуации, либо задерживала коренные перемены в Советском Союзе. Политика демократических стран в продолжение четырех десятилетий не заслуживает сколько-нибудь заметной похвалы, даже в благодарность за перемены в советской внешней политике. А раз на деле целенаправленные действия оказались безрезультатными и события происходили сами по себе, то из краха Советской империи нельзя извлечь никаких уроков — в частности, таких, какие бы оправдывали вовлеченность Америки в создание нового мирового порядка, обусловленного концом «холодной войны». Американские дебаты сделали полный круг. Прозвучала старая сладкоголосая песнь американского изоляционизма; не Америка на деле выиграла «холодную войну», а Советский Союз ее проиграл, и четыре десятилетия напряженных усилий оказались потрачены зря, поскольку все сработало бы так же хорошо — а может быть, даже лучше, — если бы Америка оставила Советский Союз в покое.

1048

Strobe Talbot. Rethinking the Red Menace (Тэлбот Строуб. Переосмысление красной угрозы) И Time, 1 января 1990 г. С. 69.

Еще одна версия подобных же рассуждений сводится к тому, что действительно имела место «холодная война» и что действительно она была выиграна, но победа принадлежит идее демократии, которая бы все равно взяла верх независимо от геостратегических мер, сопутствовавших конфликту Востока и Запада. Это также является версией эскапизма. Политическая демократия и идея свободы, безусловно,

представляли собой платформу для сплочения тех, кто не был затронут идеологией коммунистической системы, особенно в Восточной Европе. Репрессии сторонников этой платформы становились все более и более затруднительными по мере падения морального уровня правящих группировок. Но подобная деморализация была в первую очередь вызвана стагнацией системы и ростом осознания коммунистической элитой — чем выше ее ранг, тем большая вероятность знакомства тех, кто к ней принадлежит, с истинным положением дел — того, что система, по существу, проигрывает борьбу, которую она объявила своей конечной целью и которая велась жестоко и беспрерывно. В лучшем случае это было повторение спора о курице и яйце. Демократическая идея сплачивала вокруг себя оппозицию коммунизма, но не могла сама по себе до такой степени ускорить ход событий, если бы не свершился крах коммунистической внешней политики, а в конце концов и коммунистического общества.

Таким наверняка был взгляд на происходящее со стороны марксистских толкователей международных событий, которые привыкли анализировать «соотношение сил» и которым было гораздо легче раскрыть причины советского краха, чем американским наблюдателям. В 1989 году Фред Холлидей, профессор-марксист Лондонской экономической школы, сделал вывод, что соотношение сил сдвинулось в пользу Соединенных Штатов [1049] . Холлидей рассматривал это как трагедию, но, в отличие от мысленно самоистязающих себя американцев, отказывающихся отдать должное своей стране и ее руководителям, признал, что основной сдвиг в международной политике произошел в годы президентства Рейгана. Америка до такой степени преуспела в том, чтобы превратить советскую вовлеченность в дела «третьего мира» в непосильное бремя для Советского Союза, что в главе, броско озаглавленной «Социализм в обороне», Холлидей рассматривает горбачевское «новое мышление» как попытку ослабить давление со стороны Америки.

1049

Fred Holliday. From Kabul to Managua: Soviet-American Relations in the 1980s (Холлидэй Фред. От Кабула до Манагуа: советско-американские отношения в восьмидесятые годы). N. Y.: Pantheon Books, 1989. P. 17, 108 - 109, 134 - 135.

Самое надежное свидетельство в этом плане поступило из советских источников. Начиная с 1988 года советские ученые стали признавать ответственность Советского Союза за прекращение разрядки. Выказывая гораздо большее понимание сущности разрядки, чем американские критики, советские комментаторы подчеркивают, что разрядка являлась способом, при помощи которого Вашингтон стремился удержать Москву от вызова существовавшему тогда военно-политическому статус-кво. Нарушив молчаливое взаимопонимание и устремившись к односторонним выгодам, брежневское руководство вызвало соответствующее противодействие, проявившееся в годы президентства Рейгана, с которым Советский Союз уже не в состоянии был справиться, ибо это превышало его возможности.

Один из самых ранних и наиболее интересных «ревизионистских» комментариев такого рода — заявление профессора Института экономики мировой социалистической системы Вячеслава Дашичева. В статье, опубликованной «Литературной газетой» 18 мая 1988 года [1050] , Дашичев замечает, что исторические «просчеты и некомпетентный подход брежневского руководства» объединили все прочие великие мировые державы в коалицию против Советского Союза и вызвали к жизни такую гонку вооружений, которую Советский Союз уже не мог выдержать. Таким образом, следовало отказаться от традиционной советской политики находиться в стороне от мирового сообщества и в то же время пытаться его подорвать. Дашичев писал:

1050

Дашичев Вячеслав. Восток и Запад: поиск новых отношений. Первоочередные задачи внешней политики Советского государства // Служба иноформации по иностранному радиовещанию (документ «СОВ-88-098», 20 мая 1988 г.). С. 4-8.

«...Как это представлялось Западу, советское руководство активно эксплуатировало разрядку, чтобы укреплять свою собственную военную мощь, стремиться к военному паритету с Соединенными Штатами и вообще со всеми противостоящими державами — факт, не имеющий исторического прецедента. Соединенные Штаты, парализованные катастрофой во Вьетнаме, болезненно отреагировали на расширение советского влияния в Африке, на Ближнем Востоке и в других регионах.

..Действие эффекта „обратной связи" поставило Советский Союз в исключительно трудное положение во внешнеполитическом и экономическом отношении. Ему противостояли крупнейшие державы мира: Соединенные Штаты, Англия, Франция, ФРГ, Италия, Япония, Канада и Китай. Противостояние столь значительно превосходящему потенциалу в опасной степени превышало потенциальные возможности СССР» [1051] .

1051

Там же