Дипломатия
Шрифт:
К зиме 1914/15 года военная стратегия и международная политика лишились последних точек соприкосновения друг с другом. Ни одна из воюющих держав не осмеливалась и помыслить о компромиссном мире. Франция не согласилась бы на урегулирование, не получив назад Эльзас-Лотарингию. Германия не рассматривала бы условия мира, если бы по ним пришлось отдать уже завоеванную территорию. Как только европейские лидеры погрузились в пучину войны, они до такой степени увлеклись братоубийственной бойней, так обезумели, постепенно уничтожая целое поколение своих молодых мужчин, что единственной наградой им представлялась только победа, независимо от руин, на которых должен был бы быть построен подобный триумфальный памятник. Гибельные наступления лишь подчеркивали патовый характер ситуации и влекли за собой такие потери, которые казались бы немыслимыми в век, предшествовавший
Условия мира все в большей степени принимали нигилистический характер. Аристократический, в какой-то мере заговорщический стиль дипломатии XIX века оказался неприемлемым в эпоху мобилизации масс. Антанта специализировалась на выдвижении лозунгов морального характера, типа «Война, чтобы покончить со всеми войнами» или «Сделать мир безопасным для Демократии», особенно после того, как в войну вступила Америка. Первая из этих целей была еще понятна, и даже весьма многообещающа, ибо нации уже тысячу лет воевали друг с другом в различных комбинациях союзников и противников. Практической ее интерпретацией было разоружение Германии. Второе заявление — распространение демократии — требовало для своего осуществления демонтажа германских и австрийских внутренних установлений. Так что оба лозунга Антанты требовали войны до конца.
Великобритания, которая во времена наполеоновских войн предложила схему европейского равновесия в виде плана Питта, теперь осуществляла нажим для достижения всеобъемлющей победы. В декабре 1914 года германцы склонялись к тому, чтобы уйти из Бельгии в обмен на Бельгийское Конго, но министр иностранных дел Великобритании Грей отклонил это предложение под тем предлогом, что союзникам должна быть обеспечена «безопасность в смысле какого бы то ни было будущего нападения Германии» [282] .
282
Приводится в кн. Тэйлора Борьба за главенство. С. 535
Замечание Грея представляло собой по сути пересмотр британского подхода к вопросам внешней политики. Еще незадолго до начала войны Великобритания отождествляла безопасность с равновесием сил, которое она поддерживала, оказывая содействие более слабой стороне против более сильной. Но к 1914 году Великобритания в данном качестве чувствовала себя все более и более неуютно. Видя, что Германия становится сильнее, чем все прочие страны континента, вместе взятые, Великобритания поняла, что не может долее играть традиционную роль, пытаясь оставаться над европейской схваткой. И поскольку она ощущала в Германии гегемонистскую угрозу Европе, возвращение к довоенному статус-кво не сняло бы этой проблемы в фундаментальном плане. Таким образом, Великобритания перестала быть сторонником компромисса и теперь настаивала на «гарантиях», суть которых сводилась к постепенному ослаблению Германии, особенно к резкому снижению численности германского «флота открытого моря», то есть к тому, чего Германия никогда не примет, если не будет полностью разбита.
Германские условия были гораздо более конкретны и более обоснованы геополитически. И все же с характерным для германских руководителей отсутствием чувства меры выдвигаемые ими требования граничили с безоговорочной капитуляцией. На Западе они требовали аннексии угольных месторождений Северной Франции и военного контроля над Бельгией, включая порт Антверпен, что гарантировало вечно враждебное отношение Великобритании. На Востоке Германия выдвигала официальные требования лишь применительно к Польше, где в заявлении от 5 ноября 1916 года обещала создать «независимое государство с наследственной конституционной монархией» [283] , что зачеркивало какие бы то ни было перспективы компромиссного мира с Россией. (Германия надеялась на то, что обещание польской независимости поможет ей обеспечить достаточное количество польских добровольцев для сформирования пяти дивизий; как выяснилось, число новобранцев составило всего лишь три тысячи.) [284]
283
Там же. С. 553.
284
Werner Maser. Hindenburg: Erne politische Biographie (Мазер Вернер. Гинденбург: Политическая биография). Frankfurt/M; Berlin: Verlag Ullstein GmbH, 1992, S. 138
Первая мировая война началась, как типичная кабинетная война, с нотами, передаваемыми от посольства к посольству, с телеграммами, направляемыми суверенными монархами друг другу на всех решающих этапах пути к реальным схваткам. Но как только война была объявлена, улицы европейских столиц были запружены ликующей толпой, и конфликт из чисто канцелярского превратился в борьбу масс. И по прошествии двух лет войны каждая из сторон стала выдвигать условия, несовместимые с каким бы то ни было понятием о равновесии сил.
Вне пределов человеческого понимания оказалось то, что обе стороны одерживали победы и терпели поражения одновременно. Кто думал, что Германия победит Россию и серьезно ослабит как Францию, так и Англию, но, в конце концов, западные союзники с неоценимой помощью Америки выйдут победителями? Последствием наполеоновских войн было столетие мира, покоившегося на равновесии сил и обеспечиваемого общностью ценностей. Последствиями первой мировой войны были социальные перевороты, идеологические конфликты и еще одна мировая война.
Энтузиазм, вспыхнувший в момент начала войны, улетучился, как только народы Европы поняли, что способность их правительств организовать кровавую бойню не соответствует их умению достичь либо победы, либо мира. А возникший в результате этого вихрь смел все восточные дворы, единение которых во времена Священного союза обеспечивало в Европе мир. Австро-Венгерская империя исчезла навсегда. Российская империя подпала под власть большевиков и на два десятилетия стала периферией Европы. Германия была последовательно изломана поражением, революцией, инфляцией, экономической депрессией и диктатурой. Франция и Великобритания от ослабления своих противников ничего не выгадали. Они пожертвовали цветом нации — молодым поколением — ради мира, который сделал противника геополитически сильнее, чем до войны.
И прежде чем стал до конца очевиден масштаб опустошительного конфликта, в значительной степени спровоцированного каждым из его участников, на арене появился новый игрок, положивший раз и навсегда конец «европейскому концерту». Среди руин и крушения иллюзий в результате кровавой бойни, продолжавшейся уже три года, на международную арену выступила Америка, неся с собой уверенность, мощь и идеализм, немыслимые для ее изнуренных европейских союзников.
Вступление Америки в войну сделало тотальную победу технически возможной, но цели ее мало соответствовали тому мировому порядку, который Европа знала в течение трех столетий и ради которого предположительно вступила в войну. Америка с презрением отвергала концепцию равновесия сил и считала практическое применение принципов «Realpolitik» аморальным. Американскими критериями международного порядка являлись демократия, коллективная безопасность и самоопределение — прежде ни один из этих принципов не лежал в основе европейского урегулирования.
Для американцев диссонанс между их собственной философией и европейским мышлением подчеркивал достоинства их убеждений. Провозглашая радикальный отход от заповедей Старого Света и накопленного Европой опыта, Вильсон выдвинул идею такого мирового порядка, которая отталкивалась бы от американской веры в доброго, в общем и целом, от природы человека и в изначальную мировую гармонию. Отсюда следовало, что демократические нации по самой своей природе миролюбивы; народ же, обретший возможность самоопределения, не будет более иметь причины прибегать к войне или угнетать других. И как только все народы мира вкусят благословенного мира и демократии, они, безусловно, встанут все, как один, на защиту своих завоеваний.