Дипмиссия
Шрифт:
Кусты имелись. Кастет не стал дожидаться реакции противника. Автобус ещё катился, когда он рявкнул:
— К машине!
Хорошо проинструктированный народ буквально выплюнул сам себя из автобуса. И только тогда раздался первый выстрел! Сжимая ППС в левой руке, я заячьим прыжком перелетел через капот, даже не ударившись о стойку, и оказался на дороге. Упал, не понимая, где кто, и на всякий случай засадил три очереди в сторону врага, переводя ствол справа-налево, как завещал великий Кастет.
Рядом, за кустом, бодро захлопал наган, а слева настоящей гаубицей рявкала
— Рацию не забыл? — прозвучало возле уха.
Я промычал что-то невразумительное и согласно мотнул головой.
— Тогда я пошёл. Ты это, перезарядись, — буднично сообщил Лунёв и мельком глянул на меня.
Кастет, которого полчаса назад пассажиры могли принять только за набитого житейским опытом мужичка, вдруг разительно преобразился. Он подобрался, как тигр перед прыжком, атакующе подал голову вперёд, улыбаясь вымороженным оскалом акулы, и оттого выражение остекленевших глаз стало ещё страшней — именно так и должны выглядеть глаза убийцы.
Секунда, и комсталк испарился.
— Осторожней! — крикнул я, оглянувшись. Пассажиры действительно превратились в листы бумаги. — Костя работает! Не давайте им высунуться!
Выстрелы захлопали снова, но уже не заполошно, а зряче. А у меня наконец-то получилось отсекать тройкой!
Почему-то наступила тишина.
Стали слышны крики птиц. И вдруг эту тишину разорвали две короткие очереди.
Что там, падла? Может, пойти перебежками? Я вставил новый магазин и приподнялся.
— Прикрывайте!
Пш-ш…
Щёлк!
— Хорошо воюем, русские! — раздался в эфире хриплый голос Лунёва. — Выхожу! Не подстрелите камрада, мне ещё внуков дожидаться.
Первым с земли поднялся Марат, затем остальные. Я начал отряхиваться от мелких камешков вперемешку с глиной из осыпи, а Игорь с озабоченным лицом сосредоточенно продолжал стоя набивать барабаны обоих револьверов.
Кастет неторопливо вышел из-за расстрелянного в решето бело-голубого «Шаолиня». За спиной у комсталка висела пара трофейных штурмовых рюкзаков, в руках он нёс по «калашникову», их брезентовые погоны как-то пьяно подметали землю.
Лицо как лицо, улыбка как улыбка.
— Представляете, захожу я за камень, а там двое мужчин вполне приличного вида… Увидели меня, и застрелились.
Пш-ш…
— Рольф, принимаешь?
— Слышу хорошо, где находишься, Макс?
— CONTACT. Повторное нападение. Там же.
— ROGER. Что с твоими людьми?
— Мои целы. Два COCKADAU, чужие. Застрелены. Продолжаем движение, ловим твой патруль. OVER.
— Как это случилось?
— После, Рольф, после… Мы едем. OUT.
Глава 8
Залечь на дно в Базеле
— Господин Лунёв, немедленно подойдите к водителю! К водителю! — устрашающе прорычали динамики громкой связи.
Две европейские женщины самого замечательного, как лично я считаю, возраста второго замужества, никак не желали отпускать героя дня. Мой грозный голос наконец-то помог им отклеиться, и легенда зусульских прерий и укротитель
— Пост близко, хорош бельгиек тискать.
Трофеи уже поделены. Хорошие штурмовые рюкзаки, китайские тактические фонари и зверского вида боевые ножи фабричной работы достались отважным русским туристам, бойцам народного автобусного ополчения. Всю одежду и бытовую мелочёвку холодных с радостью поделили между собой африканцы — на рынках Аддис-Абебы уйдёт влёт.
У застрелившихся были обнаружены швейцарские и эфиопские деньги. Финансист на борту был один, естественно, швейцарец. Но не банкир, а обувных дел мастер, владелец мастерской, что нисколько не помешало ему быстро и по-банковскому точно поделить наличность среди пассажиров.
Мы с Константином от своей доли отказались из соображений профессиональной этики.
— Я никогда в этих швейцарских фантиках не разберусь, — сокрушённо признался Кастет.
— Можно подумать, что в русских разбираешься.
— И это тоже! — хохотнул Кастет. — Бываю дома редко, покупаю ещё реже. Теща разбирается!
— А ты не смейся. Здесь тёщи не будет, а сейчас ты работник совсем другого департамента. Скоро Демченко с огромным интересом заслушает твой доклад и припашет тебя ещё на десяток рейсов, чтобы ты тут примелькался… А потом вы с Гоблином закрутите операцию «Кустик» с подпольной резиденцией в Базеле и горной базой в Альпах, — жестковато предсказал я. — Так что давай, осваивайся в среде.
Костя притих и крепко задумался.
— Итак, вводная информация о местных деньгах. Здесь уже можно расплачиваться рублями, но пока не везде, базельцы только привыкают. На ярмарках, например, рубли не примут. Так что надо знать актуальные расклады. Поначалу в анклаве оперировали два банка, базельский и замковый. Недавно прибавился ещё какой-то «Народный», поговаривают об открытии ещё и четвёртого…
— Я записывать буду.
— В обороте ходят деньги трёх видов. Первые — пластиковые карты с надписью Quote. Предъявивший такой «талон» в представительстве Замка Берн на Банхофштрассе, 7, имеет право на поставку каналом двух килограммов. Срочная поставка «на завтра» стоит вдвое дороже. Бери что угодно. Почти.
— Это как у нас.
— Как у всех, по большому счёту. Вторая единица — фуелы, топливные талоны на десять литров бензина или солярки, без разницы. Раньше эмитентом был Берн, а теперь Базель. Отовариваешься непосредственно на НПЗ, курс обмена квотов на топливо нестабилен, но в среднем — один к двадцати. Креды — третья денежная единица, она тоже эмитируется Базелем, это обычные банковские пластиковые карты в качестве купюр. Деньги для мелочёвки, на ярмарках их берут не всегда. «Виза» — один кредит, «МастерКард» — пять. И все премудрости… Много ли потеряшка, или лост, по-местному, притащит карточек в кармане? Две, четыре? Один кред — литровая бутылка жидкого топлива. Итак, один квот эквивалентен двадцати фуелам или двумстам кредам. Кроме того, в ходу долговые расписки заведений и банковские векселя, тут хватает спекуляций. Ну и хватит пока.