Дипмиссия

Денисов Вадим Владимирович

— На всякие… До недавнего времени гонял через Нью-Дели на Шанхай, а сейчас выполняю рейсы через Аддис-Абебу на Базель и Бёрн. Швейцария.

— Ух, ты! — опять возбудился Паша. — Макс, а ты в Санта-Барбаре бывал? Говорят, что местные девки особым способом…

— Так Санта ближе Дели на трассе стоит! — перебил я его с удивлением. — Бывал, конечно, мимо не проедешь.

— А как в…

— Да подожди ты, балабол! — рявкнул на него Корнеев. — Слова не дашь вставить. Пашка, вперёд смотри, а то в мель уткнёшься! Кэп вернётся — шкуру с тебя спустит. Девки ему… Человек сам расскажет, в каких городах-странах бывал, и с какими девками философию обсуждал, если захочет.

После таких пирожков грех было жеманничать.

—

В Принс-Руперте бывал, в Квебек не так давно ездил. Но это были всего два пробных рейса из Промзоны, пока что это направление бесперспективное, мало пассажиров от устья. Только по спецзаказу, но то дорогое удовольствие. Из Квебека по заказному рейсу разок прокатился в Нотр-Дам…

— И как там у французов? — жадно спросил Павел, опасливо покосившись на строгого механика.

— Бессмысленно для нас, получается огромный крюк. Проще уж по воде пройти или вообще на внедорожнике и прочих квадроциклах махнуть через степь от Заостровской. А там на Сене местный паромщик за копейки в город перебросит.

— Да я не про дорогу, как там вообще с развлечениями для нас, молодых? Рестораны, кафе-бары, француженки, круассаны, мопассаны всякие?

— Паве-ел, йоп… — рыкнул на него механик. — Не позорь флот. А в Каир ездили? Мы ведь тоже кое-где бываем, да, но сейчас реже, начальство не любит флагмана на дальняк отсылать. А уж по суше вообще никак.

— В Каир дорога есть, но не для автобуса. Пока египтяне на своей стороне автомобильный мост через одну капризную речку не перекинут, нормального пассажирского сообщения там не будет.

— И что они?

— Что… Они египтяне, и этим всё сказано, — ответил я Корнееву. — На общественный труд их поднять трудно, кланы.

— Понятно… Интересная у вас работа. Поди, многих знаете на трассах?

— Многих, специфика, — не стал отрицать я.

— Особенно женского пола! — опять расфантазировался вахтенный.

— Времени на это нет, Паша, у меня же расписание.

— Да ладно, при желании всё можно провернуть!

— Можно, — опять подтвердил я. — Паша, у тебя помазок найдется? Надо бы побриться, а то я свой в суматохе на умывальнике в избе забыл.

Корнеев с легким кряхтением поднялся, стульчик со стуком вернулся на место.

— Нет у него ни хрена своего, вечно в машинном отделении побирается… Ходит, как геолог, высматривает, выискивает что-то на полу… Ишь, только что стоя ссать научился, а уже француженок ему подавай! Пошли, Максим, дам тебе и кипяток, и помазок, и туесок под пирожки. Зеркало знаешь, где. Хорошее у нас зеркало, это же ВМФ.

К базе флота подходили уже затемно. Вода была спокойная, пароходик шёл ровно, двигатель, как это у них бывает поздним вечером, работал тихо и с особым удовольствием. Теперь Корнеев находился в рубке, порой выходя на борт с большим флотским биноклем. А меня послали на верхний мостик с приказом развернуть один прожектор под небольшим углом на берег, не спускать глаз с вверенного под наблюдение сектора и ждать оперативных команд. Накинув капюшон штормовки, я следил за бежавшим чуть впереди по кустам и камням ярким пятном и старательно контролировал расстояние.

Впереди показались огоньки на берегу, а потом, мистически, ещё и в воздухе. Это были окна.

Замок возник из сумрака неожиданно: в пустом пространстве материализовалось огромное серое сооружение циклопического вида, причудливо сочетающее в себе зримый функционал неприступной рыцарской твердыни и первые удачные пробы средневековой замковой архитектуры.

Давненько я тут не был. Сколько, месяцев пять? Хотя моё главное начальство сидит здесь, в автохозяйстве, вызывают меня не часто… Помню, как впечатлился и восхитился, увидев грандиозную цитадель впервые, сохранив эти чувства и испытывая их и поныне. Толстые башни, массивные стены с зубцами, между которых выделяются недавно восстановленные

крыши из красной черепицы, высокие печные трубы, шпили и изогнутые вверх острые стальные секиры системы замковой противовоздушной обороны. На флагштоках почти отсутствуют флаги, зато есть фонари.

Диссонансом в это мрачное великолепие врывались пятна маленьких служебных помещений караула на стенах, антенны ближней и дальней связи на башнях, полосатый ветровой конус и поворотные прожекторы. Теперь стало понятно, где именно расположены светящиеся окна. Их стало больше, время для сна раннее.

На донжоне, главной башне, установлен издали узнаваемый набор примет: зачехлённая пушка-сорокопятка, закрытая летающая тарелка радара и самые длинные в округе антенны вещательной радиостанции. Там же находится святая святых — резиденция самого Сотникова, человека, у которого, несмотря на все формальные фиксации, нет другой общественно принятой должности, кроме звания Главного, как выдающейся личности, заново собравшей по крупицам российское государство.

Я в донжоне так и не побывал, потому что собеседование проводилось в зале городской ратуше. А уж после распределения у простого человека, не попавшего в элиту из физиков-ядерщиков или в шарашку секретных военспецов, вообще нет никаких шансов заглянуть на этот Олимп.

Огней на берегу много, ориентиров ещё больше. Искажённый голос из железной ретро-трубы позвал меня вниз.

— Раньше мы стояли непосредственно под крепостью, там в скалу вделан старинный каменный причал, сейчас он чисто гостевой. Ну и мелочь водоплавающая сбоку чалится, — рассказывал мне Корнеев. — Наверх ведёт каменная лестница… Ох, Макс, вспоминать страшно, сколько там ступеней. Даже в моём, ещё вполне стойком возрасте карабкаться по ней уже непросто. Правда, есть дорога, которая огибает крепость с юга, но она идёт по большой петле, не натопчешься. Гостей, само собой, встречает транспорт, а у героев флота такое счастье случается редко. Ну и лишняя публичность, всё на виду. Теперь база флота ближе, вокруг потише. Своя территория, почти прямая дорога. И попуток больше, даже повозки ездят. Там лесобиржа сбоку.

— Биржа? — не совсем понял я.

— Большой береговое складское хозяйство, база, место изготовления, временного хранения и продажи лесоматериалов, включая пиломатериалы. Кому только не продаём.

— Лесоматериал?

— Ну да. Первично обработанная древесина, сохранившая природную физическую структуру и химсостав.

— Откуда вы всё это знаете?

— Отец мой на лесобирже начальником кранового хозяйства работал, а я мальцом у него отирался после школы. Там мно-ого тонкостей… К примеру, еловое бревно третьего сорта диаметром от четырнадцати до двадцати четырёх сантиметров и длиной четыре метра может быть названо пиловочником, балансом, тарным или клёпочным кряжем, стройлесом, лесоматериалом для радиомачт или мачт судовых…

— Всё-всё! — поднял я руки.

Через десять минут я сошёл по трапу на причал закрытой зоны воинской части. Это и есть конечная точка маршрута. Стояла тихая погода, из облаков выглянула луна, помогающая двум прожекторам, светившим со стороны лесобиржи. В чистом речном воздухе приятно запахло тайгой, луговыми травами и свежей древесиной. На миг мне снова захотелось связать жизнь с рекой, пусть даже на берегу. Но я вспомнил недавний шквал и резко передумал.

Прибывший в порт приписки «Дункан» встречал вышедший из одноэтажного строения с полудюжиной окон бойцовского вида дедок — дежурный по причалу. Был он в сером брезентовом плаще, перетянутом солдатским ремнем, с фонарём в руке и мосинкой с примкнутым штыком на плече. Колоритного дежурного сопровождала небольшая кудлатая собака, радостно встретившая знакомый экипаж и основательно обнюхавшая меня. Запомнила, один раз вильнула хвостом и уже без интереса отошла в сторону — раз со своими прибыл, да ещё и с воды, значит не чужой.