Директива Джэнсона
Шрифт:
В этом заключалась гениальность операции. Стрельба была практически бесшумной. Едва уловимые удары пуль о стволы деревьев, землю или воду могли показаться подозрительными только тому, кто заранее настроился их услышать.
Риджент-Парк – зеленый островок спокойствия – был превращен в зону убийства, и никто об этом не догадывался.
Кроме, разумеется, предполагаемой жертвы.
Где спасение? Этот вопрос непрестанно звучал в сознании Джэнсона, звучал с пронзительной, настойчивой требовательностью.
У него было единственное преимущество действия над ответным действием: ему одному был известен его следующий шаг; преследователям приходилось откликаться на его движения. Но если им удастся ограничить его свободу маневра,
Джэнсон метался из стороны в сторону вдоль линии, по его оценкам, перпендикулярной оси размещения снайперов.
– Разминаетесь? – насмешливо заметил пожилой мужчина с ровной седой челкой, остриженной на манер цезаря. – У вас неплохо получается. Еще немного, и вас пригласят в «Манчестер Юнайтед»!
Подобные шутки предназначаются тем, кто производит впечатление ненормальных. Но разве можно было объяснить странные, резкие движения Джэнсона, стремительные броски вправо и влево, казалось бы, неподвластные никакому закону, совершенно бессмысленные? Это выписывала свою сложную кривую огромная бескрылая колибри.
Сделав внезапный рывок, Джэнсон смешался с толпой прохожих, направляющихся к Йоркскому мосту. Его манила открытая эстрада: она защитит от снайперов.
Джэнсон побежал по берегу гребного пруда мимо пожилой женщины, кормившей хлебными крошками ненасытных голубей. Он ворвался в самую их гущу, и стая птиц взмыла в воздух подобно взорвавшемуся пернатому облаку. Один голубь, судорожно захлопав крыльями прямо перед Джэнсоном, вдруг камнем рухнул на землю к его ногам. По расплывающемуся красному пятну на груди птицы он понял, что в нее попала пуля, предназначавшаяся для него.
И до сих пор никто так ничего и не заметил. Для всех, кроме Джэнсона, это был обычный погожий день в парке.
На уровне талии его вдруг обсыпал дождь щепок: еще одна пуля, отскочив от деревянного ограждения мостика, плюхнулась в воду. Стрелок был мастер своего дела; он практически без промедления наводил винтовку на цель.
Джэнсон совершил ошибку, бросившись к Йоркскому мосту, – доказательством тому были два последних выстрела. Это означало, что он, двигаясь относительно тех, кто покушался на его жизнь, сместился на какое-то расстояние, не изменив угол. Теперь невидимым снайперам стало проще делать поправку на его бег. Но в этом тоже есть ценная информация: необходимо ею воспользоваться, если он хочет прожить еще минуту.
Джэнсон обежал теннисный корт, обнесенный сеткой, и увидел перед собой восьмиугольный бельведер из прессованной древесины, обработанной так, чтобы выглядеть старой. Это был шанс, но сопряженный с большим риском: на месте снайпера Джэнсон предусмотрел бы возможность того, что его жертва постарается укрыться за бельведером, и заранее взял бы его на прицел. Поэтому бежать напрямую нельзя. Джэнсон побежал в сторону от бельведера, вроде бы удаляясь от него, но вдруг резко развернулся и бросился назад, вихляя и подпрыгивая. Оказавшись за бельведером, он перешел на шаг, потому что стена заслоняла его от рощи, где засели на деревьях снайперы.
Фонтанчик земли взлетел в ярде от его левой ноги. Невозможно!
Нет, возможно. Джэнсон чуть не поплатился за то, что позволил себе помечтать – предположил, что все снайперы находятся на дубах в роще за гребным прудом. Такое предположение вытекало из здравого смысла; профессиональные снайперы предпочитают, чтобы солнце светило в спину, отчасти потому, что так легче целиться, но в первую очередь для того, чтобы избежать бликов от оптических прицелов. Фонтанчик земли говорил о том, что последняя пуля прилетела приблизительно оттуда, откуда прилетели все остальные. Однако высокий бельведер загораживал Джэнсона от стрелков, засевших на деревьях. С упавшим сердцем он осмотрелся вокруг.
Далеко, очень
Господи! Неужели такое осуществимо?
Линия прицеливания прямая; из идеально пристрелянной винтовки с прекрасным оптическим прицелом первоклассный снайпер сможет сделать точный выстрел.
Джэнсон поспешно вернулся назад к бельведеру. Он понимал, это лишь временная передышка; теперь всем снайперам известно, где именно он прячется. Чем дольше он будет здесь находиться, тем более скоординированным и эффективным станет огонь, когда он попытается покинуть укрытие. Снайперы спокойно дождутся, когда их жертва появится на виду. Но им даже необязательно ждать. Они могут вызвать по рации подкрепление – пригласить «гуляку», как на профессиональном жаргоне именуется помощник, изображающий из себя простого прохожего. Гуляка в твидовом пиджаке с обычным пистолетом, оснащенным глушителем, спокойно расправится с жертвой, спрячет оружие и продолжит прогулку, не привлекая к себе внимания. Нет, кажущаяся безопасность укрытия обманчива. Каждое мгновение, проведенное за бельведером, увеличивает риск. С каждым мгновением надежды на успешное бегство становятся призрачнее.
Думай! В груди Джэнсона вскипело что-то сродни раздражению: черт побери, ему надоело быть мишенью! Заботясь о своей безопасности в данный момент, он ухудшает свои шансы на будущее. Неподвижность – это смерть. Джэнсон не собирался умереть, прячась за бельведером, дожидаясь, когда его подстрелят с земли или с воздуха.
Дичь должна превратиться в охотника, жертва должна стать хищником или умереть, пытаясь это сделать; иного выбора нет.
Факты: он имеет дело с мастерами своего дела. Но они расположились так, что их мастерство подвергается серьезному испытанию. Все выстрелы сделаны с большого расстояния, и каким бы метким ни был снайпер, тут начинают вмешиваться десятки неуправляемых факторов – внезапный порыв ветра, веточка, случайно оказавшаяся на пути пули, способны изменить ее траекторию. На больших расстояниях даже подобные мелочи приобретают решающее значение. К тому же снайперы не могут палить без оглядки: несомненно, они заботятся о том, чтобы не зацепить случайного прохожего. Скорее всего, Бермана приняли за сообщника Джэнсона; таким образом, его возможная смерть не принималась в расчет или даже, наоборот, считалась желательной для успеха задания.
Вопрос: почему снайперы разместились на таком удалении? Больше всего Джэнсона выводило из себя то, что он не видел своих преследователей. Они старались держаться от него подальше. Но почему?
Потому что они – или те, кто поставил перед ними задачу, – стараются избежать лишнего риска. Потому что они его боятся.
Боже милосердный! Вот оно что. Другого объяснения быть не может. Несомненно, снайперы получили приказ любой ценой избегать прямого контакта. Цель непредсказуема и может быть очень опасна. Его необходимо уничтожить издали.
Неизбежно заключение, кажущееся парадоксальным: интуитивная тактика спасения, заключающаяся в том, чтобы как можно больше увеличить расстояние до преследователей, является в корне ошибочной.
Он должен сблизиться с врагом, шагнуть навстречу. Возможно ли осуществить это и остаться в живых?
У Центрального круга, вымощенной камнем дорожки, окружающей сад королевы Марии, грузная женщина в джинсовой юбке объясняла маленькой девочке, как пользоваться биноклем. У нее было бледное с красными пятнами на щеках лицо; наверняка в юности кавалеры называли ее «английской розой», но с возрастом румянец стал грубым и отталкивающим.