Директивы и документы по вопросам пионерского движения
Шрифт:
Атаку советского Юго-Западного фронта на Донце удалось отбить в тот же день повсюду на участке XXX армейского корпуса. Но частям советской 8-й гвардейской армии генерал-лейтенанта Василия Чуйкова удалось на участке немецкого XL танкового корпуса создать несколько плацдармов юго-восточнее Изюма. Утром 18 июля 17-я танковая дивизия и танково-гренадерская дивизия СС «Викинг» по приказу командования 1 — й танковой армии начали контратаку, которая после успешного начала в итоге остановилась.
Также и у Миуса немецкие контратаки 18 июля не принесли успеха. Советская 5-я ударная армия смогла увеличить плацдарм западнее Дмитриевки на глубину около 10 км. С захватом высоты 213,9 советские войска получили тактическую ключевую позицию на этом участке фронта, Хотя и понесли большие потери. Военный дневник командования 6-й армии отметил, что только на участке одного полка при контратаке насчитали 510 убитых красноармейцев, 110 было взято в плен, захвачено 56 пулеметов и 13 противотанковых ружей. «По перехваченным радиопереговорам вражеским командирам грозил расстрел, если высота не будет взята 18.7» [222] . Также и немецкие потери были очень высоки: 513-й гренадерский полк (294-я пехотная дивизия) и 581-й гренадерский полк (306-я пехотная дивизия) в течение дня потеряли две трети состава. В 581-м полку кроме командира полка и его адъютанта выбыли также и несколько командиров батальонов.
222
Ebd Bl 42.
Очень
19 июля советские войска на Донце и у Миуса продолжили наступление. Они несли тяжелые потери, но и немецкие войска тоже таяли. В военном дневнике 1-й танковой армии говорится об этом: «Армия растягивает менее угрожаемые участки фронта до крайней степени, чтобы отдать последние резервы XL танковому корпусу. Дальнейшее ослабление обоих фланговых корпусов более невозможно» [223] . У Миуса 23-я танковая дивизия и 16-я танково-гренадерская дивизия в этот же день предприняли попытку отбить высоту 213,9, но не добились успеха. При этом 23-я танковая дивизия потеряла 28 танков, в том числе 10 как безвозвратные потери. К вечеру в ее составе было только 25 боеготовых танков, а в 16-й танково-гренадерской дивизии вообще осталось пять танков. Военный дневник 6-й армии сообщает: «Ход событий 19.7 показал, что при русском материальном и человеческом превосходстве, контратаки можно проводить только с существенно более мощными собственными силами» [224] .
223
Kriegstagebuch des Panzerarmee-Oberkommandos 1, la, Nr. 11, 1.5.— 31.8.1943, BArch, RH 21-1/94, Bl. 101.
224
Kriegstagebuch des Armee-Oberkommandos 6, Nr. 5,17.7.—17.8.1943, BArch, RH 20-6/303, BI. 57.
На следующий день Манштейн выслал Верховному командованию Сухопутных войск доклад о состоянии дел, в котором он указал, что «опасность прорыва в двух ключевых точках», а именно у 6-й армии западнее от Дмитриевки и у 1 — й танковой армии в районе к югу от Изюма, «существует по-прежнему. Необходимо последовательное проведение отдельных успешных контрмероприятий. Для этого нужны танковый корпус СС и III танковый корпус» [225] . Это было ясное признание, что также и Манштейн верил, что советский прорыв в Донецкий бассейн может быть предотвращен частями, ранее принимавшими участие в операции «Цитадель». Гитлер и Манштейн здесь имели одинаковое мнение. На дневном совещании 25 июля в ставке «Вольфшанце» Гитлер заявил, что он намерен и дальше усиливать Манштейна в Донбассе, и если будет необходимо, даже путем вьщеления ресурсов из группы армий «Центр»: «ничего другого не остается. Манштейну нужны несколько дивизий. И они должны появиться...» [226] Некоторое время Гитлер даже обдумывал использовать для контратаки у Миуса дивизию «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» вместо ее запланированного перевода в Италию; однако в итоге он отказался от этой идеи. В качестве замены «Лейбштандарта» II танковому корпусу СС были подчинены 3 танковые дивизии Сухопутных войск. Совместно с XIV танковым корпусом, а также частями XVII и XXIX армейских корпусов II танковый корпус СС 30 июля начал контрнаступление в целях уничтожения советских плацдармов у Миуса. После ожесточенной борьбы немцы к 2 августа смогли отвоевать свои старые позиции. Двумя днями позднее 1-й немецкой танковой армии также удалось уничтожить советский плацдарм на Донце. Тем самым советское наступление для завоевания Донбасса, после относительно небольших начальных успехов, достигнутых ценой больших потерь, полностью провалилось. Однако Красная Армия достигла одной из поставленных целей: немцы оттянули из-под Харькова несколько из своих самых боеспособных частей — II танковый корпус СС и XXIV танковый корпус. И 3 августа там начали наступление советские Воронежский и Степной фронты. Началась последняя фаза Курской битвы.
225
Kriegstagebuch der Operationsabteilung des Generalstabs des Heeres, 9.3.- 31.7.1943, BArch, RH 2/3060, Bl. 257.
226
Heiber, Lagebesprechungen, S. 275.
Операция «Кутузов». — Советское наступление под Орлом
Советские планы летней кампании 1943 года уже с апреля предполагали, что Красная Армия, сразу после успешной обороны от немецкого наступления в рамках операции «Цитадель», сама приступит к мощному контрнаступлению. На севере Курской дуги советские Западный, Брянский и Центральный фронты получили задание подготовить наступления на изгибе фронта у Орла. При этом Ставка не ограничивалась целью просто взять противника в «клещи», как это пытались сделать немцы у Курска в операции «Цитадель». Красная Армия должна была путем нанесения концентрических ударов с разных сторон раздробить немецкие силы и в дальнейшем разбить эти группы поодиночке. Главный удар должен был наносить Брянский фронт от поселка Новосил прямо на запад с задачей как можно скорее дойти до Орла. Брянским фронтом командовал генерал-полковник Маркиан Попов. К началу сражения у него в подчинении было около 470 000 солдат, 1525 танков и САУ, а также 10 200 орудий и минометов. С севера Орловскую дугу должен был атаковать Западный фронт под командованием генерал-полковника Василия Соколовского. Фронт Соколовского имел в своем составе почти 250 000 солдат, около 1740 танков и САУ, а также 5800 орудий и минометов. Атака Брянского и Западного фронтов вначале затрагивала только позиции немецкой 2-й танковой армии. Ее командир, генерал-полковник Рудольф Шмидт, из-за своих политически нелояльных писем впал в немилость и в апреле 1943 года был отправлен в отпуск. Позднее, 10 июля 1943 года, он был переведен в резерв фюрера Верховного командования ОКХ, а 30 сентября 1943 года окончательно уволен из Вермахта. С 24 апреля 2-ю танковую армию возглавлял генерал Эрик-Хайнрик Клёснер в должности заместителя командующего. У него было 120 000 человек и 940 орудий и минометов. Включая резервы и машины, находившиеся в пути, 2-я армия могла противопоставить 3620 танкам и САУ Брянского и Западного фронтов только около 550 собственных танков и САУ.
Немецкое командование ожидало советское контрнаступление, но не имело ясного представления о силе советских войск и мощи атаки. Еще в июне 1943 года генерал-фельдмаршал фон Клюге объявил, что в случае контрнаступления
Перед лицом впечатляющего численного превосходства советских Брянского и Центрального фронтов над немецкой 2-й танковой армией было ясно, что она в одиночку не в состоянии удержать фронт против советской атаки. Соотношение по живой силе было 6:1, по танкам — 6:1, а по артиллерии 17:1. Как только немцы были вынуждены перевести войска из 9-й армии во 2-ю танковую армию, Центральный фронт генерала Рокоссовского тоже принял участие в наступлении на Орловской дуге.
11 июля Брянский и Западный фронты начали локальные атаки в целях разведки боем и уничтожения немецких передовых постов. Командование немецкой 2-й танковой армии видело, что эти бои носят связывающий характер, но рассматривало их как начало советского контрнаступления на Орловской дуге. В советской интерпретации операция «Кутузов» началась 12 июля. После почти трехчасовой артподготовки оба советских фронта в трех местах Орловской дуги начали наступление против 2-й танковой армии: восточнее Орла, у Новосила, атаковали 3-я армия (генерал-лейтенант Александр Горбатов) и 63-я армия (генерал-лейтенант Владимир Колпакчи) против фронта XXXV армейского корпуса (генерал Лотар Рендулиц) и встретились с 56-й и 262-й пехотными дивизиями. Главный удар наносился 63-й армией Колпакчи, наступавшей в составе 4 стрелковых дивизий, артиллерийского ударного корпуса и 5 танковых полков. Поддержку с воздуха обеспечивали почти 1000 самолетов 15-й воздушной армии под командованием генерал-лейтенанта Николая Науменко. К западу от Новосила красноармейцы наткнулись на хорошо оборудованные немецкие позиции и в первый день наступления смогли захватить лишь небольшую территорию, заплатив за это потерей 60 танков.
Вторая точка главного советского удара находилась у Волхова, севернее Орла. Там 61 — я армия (генерал-лейтенант Павел Белов) силами четырех стрелковых дивизий наступала на позиции 208-й немецкой пехотной дивизии. До вечера советским войскам удалось продвинуться вглубь на 5–6 км. Самым опасным образом ситуация для немцев развивалась чуть дальше на северо-запад, в районе Ульяново, на участке советского Западного фронта. Здесь 11-я гвардейская армия (генерал-лейтенант Иван Баграмян) в составе 6 дивизий, артиллерийского ударного корпуса и 2 гвардейских танковых полков ударила встык между немецкими 211-й и 293-й пехотными дивизиями и совершила глубокий прорыв в немецком фронте. Для закрепления успеха, в целях окончательного разрушения немецкого фронта и продвижения вглубь, Баграмян после полудня ввел в действие 5-й танковый корпус со 185 танками и САУ. Частям Баграмяна удалось продвинуться на 10–12 км и достигнуть Ульяново. Поскольку все наличные немецкие воздушные силы были заняты в действиях против Брянского фронта, господство в воздухе имела советская 1-я воздушная армия (генерал-лейтенант Михаил Громов) с ее 1320 самолетами.
Чтобы отбросить советские войска от Ульяново, группа армий «Центр» со всей поспешностью подтянула 5-ю танковую дивизию, находившуюся в резерве. Командиром дивизии бьш генерал-майор Эрнст Фёкенштедт. Генерал Клёснер, заместитель командующего 2-й танковой армии, уже вечером 12 июля отправил эту свежую дивизию в контратаку. Эта контратака окончилась полным провалом, в чем имеется вина как Клёснера, так и Фёкенштедта.
13 июля солдаты 5-й танковой дивизии пережили «самый черный день за всю русскую кампанию» [227] . Еще до рассвета дивизия начала атаку против стоящих на северо-западе Ульянове частей советской 11-й гвардейской армии. Основные части дивизии, а именно II батальон 31-го танкового полка и 14-й танково-гренадерский полк, наступали на господствующую на местности высоту и фронтально столкнулись с частями советского 16-го гвардейского стрелкового корпуса, который, при сильной танковой поддержке, в этот момент сам был готов к дальнейшему наступлению. Поскольку немецкая атака проводилась с запада на восток, экипажи немецких танков из-за восходящего солнца не увидели, что они уже находятся в нескольких сотнях метрах от советского танкового подразделения. В этот момент советские танки открыли прицельный огонь. «На такой короткой дистанции стали особенно заметны недостатки тонкого бронирования и ящикоподобной, угловатой конструкции танка T-IV, — писал солдат 31-го танкового полка. — Это случилось потому, что противник был перед восходящим, но еще низко стоящем солнцем, которое ослепило наших ребят, а наши танки были подсвечены и стояли перед противником как на ладони. Так, уже в первые минуты, беспрерывные звуки выстрелов наших пушек тут же смешались с грохотом прямых попаданий» [228] .
227
Plato, Geschichte, S. 274.
228
Ebd S 273.
В течение короткого времени немецкая атака была расстреляна советскими танками. II батальон 31-го танкового полка безвозвратно потерял 45 танков; ни одно немецкое танковое подразделение на всем протяжении операции «Цитадель» не теряло такого количества машин. После того как немецкие танки были уничтожены, советские войска начали свое наступление и нанесли 14-му танково-гренадерскому тяжелые потери в живой силе. В целом 5-я танковая дивизия в этот день, 13 июля, потеряла 855 солдат, из них 126 убитыми и 315 пропавшими без вести. Чтобы уничтожить сильно ослабленную дивизию и совершить оперативный прорыв, во второй половине дня генерал-лейтенант Баграмян ввел в действие 1-й танковый корпус с 200 танками и САУ и 1-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Советским подразделениям удалось пробить брешь в 20 км в немецком фронте, за которой не было никаких достойных упоминания немецких частей. Однако советское руководство не увидело появившийся шанс для удара на юг и окружения немецких войск в районе Орла. Вместо этого 11 — я гвардейская армия продолжила продвижение на юг в направлении на Чортынец, вместо того чтобы повернуть на юго-восток и разбить немецкие войска в районе Волхова.
Утром 13 июля немцы осознали, что советское наступление представляет собой не «связывающие атаки, а атаки с долгосрочными целями» [229] . Как было предусмотрено изначально, после полудня генерал-полковник Модель принял на себя командование и 2-й танковой армией. Сразу же после передачи командования он собрал всех командующих генералов 2-й танковой армии и проинформировал их о том, что «оперативное положение с сегодняшнего утра изменилось. Сейчас речь не идет о выполнении старого плана, а о необходимости остановки русского прорыва на определенной линии и высвобождении сил для контрудара на решающих участках. Тактические захваты или потери территории более не играют решающей роли» [230] .
229
Kriegstagebuch Nr. 3, Panzerarmee-Oberkommando 2, Ja, 1.6.— 13.8.1943, NARA, T-313, R. 153, F. 7407419.
230
Ebd. F 7407421.