Директор
Шрифт:
Ему и раньше было нелегко видеть уволенных им людей, вежливо и дружелюбно произносить дежурные слова, зачастую подвергаясь при этом бойкоту с их стороны. Но теперь все это стало просто невыносимо. Куда бы Ник ни шел, с кем бы он ни встречался, ему казалось, что у него на лбу написано огромными красными буквами: «УБИЙЦА».
Так же он чувствовал себя и сегодня вечером на концерте у Джулии. Его дочь долго и со страхом ждала этого концерта, который проходил в одном из старых, пропахших плесенью городских театров. На желтую сцену поставили большой рояль «Стейнвей», раздвинули
Мальчики в маленьких фраках с бабочками и девочки в белых платьицах возбужденно сновали по фойе театра. Бросались в глаза двое маленьких негритят в пиджачках с галстуками. Они сопровождали свою старшую сестру в белом платье и с большим бантом в волосах. Для Фенвика с его небольшим негритянским населением это было необычное зрелище.
К своему удивлению, Ник увидел Эбби, старшую сестру Лауры. Эбби была на несколько лет старше Лауры, у нее тоже было двое детей. Ее муж имел постоянный доход от средств, вложенных в банк и был абсолютно ничем не примечательной личностью. Он называл себя писателем, но большую часть времени играл в теннис или гольф. У Эбби были такие же светлые голубые глаза, как у Лауры, такая же лебединая шея, но у Лауры были вьющиеся кудри, а волосы Эбби были прямыми и ниспадали ей на плечи. Она была замкнутее покойной сестры и выглядела недоступной. Ник не очень ее любил, и она, кажется, отвечала ему тем же.
– Здравствуй, – сказал Ник, взяв Эбби за локоть. – Очень мило с твоей стороны прийти на концерт. Джулия приятно удивится.
– Это со стороны Джулии было очень мило пригласить меня на концерт, – парировала Эбби.
– Так это она тебя пригласила?
– А разве не ты сказал ей меня пригласить?
– Джулия многие вещи уже решает самостоятельно… А как у тебя дела?
– У нас все нормально. А как твои дети?
– Иногда ничего, – пожал плечами Ник, – а иногда и не очень. Они по тебе скучают.
– Да? Но ты-то, надеюсь, без меня не скучаешь? – язвительно проговорила Эбби.
– Будет тебе, – сказал Ник. – Мы все рады тебя видеть. Почему ты к нам никогда не заходишь?
– Ну потому… – начала Эбби, – потому… Нет, мне трудно об этом говорить…
– О чем?
– Видишь ли, Ник, – пробормотала Эбби. – С тех пор как…
– Ладно, ладно, – поспешил перебить ее Ник. – Но ты все равно заходи к нам, мы все будем рады.
– Нет, Ник, – еле слышно прошептала Эбби и опустила глаза. – Дело в том, что, когда я вижу тебя… – Эбби подняла на Ника глаза, потом снова уставилась в пол и наконец выговорила: – Мне очень тяжело видеть тебя, Ник.
Нику показалось, что ему нанесли удар в солнечное сплетение. Он вспомнил, как одевал набальзамированное тело Лауры, покоившееся на металлическом столе. Он упросил директора салона ритуальных услуг разрешить ему самому одеть покойную жену, но не мог в тот момент смотреть на ее лицо.
– Ты думаешь, она погибла из-за меня?
– Давай не будем об этом говорить, – оборвала Эбби. – А где Джулия?
– Да где-то здесь.
Почувствовав чью-то руку у себя
– Кэсси! – воспрянув духом, воскликнул Ник. – Откуда ты?
Кэсси приподнялась на цыпочки и быстро чмокнула Ника в губы.
– Как же я могла пропустить такое событие!
– Неужели Джулия и тебе приказала сюда явиться?
– Она рассказала мне о своем концерте. И этого было достаточно. Близкие просто обязаны ходить на такие концерты. Ты так не считаешь?
– Я… э…
– Брось ты! Ведь мы же с ней почти родные. Кроме того, я обожаю классическую музыку. Ты не веришь?
– Что-то сильно в этом сомневаюсь.
Кэсси исчезла так же внезапно, как и появилась.
– Это твоя подружка? – с плохо скрываевым презрением в голосе спросила Эбби.
У Ника похолодело внутри.
– Это… Ее зовут Кэсси, но она…
Кто она? Не подружка? Кто же тогда? Может, я просто с ней сплю? При этом я убил ее отца. Забавное совпадение, не так ли? Расскажи об этом своему мужу. Писатель он или не писатель! Пусть напишет об этом роман!
– Очень красивая, – насмешливо прищурившись, процедила Эбби.
Ник кивнул, чувствуя себя полным идиотом.
– Впрочем, не сказала бы, что она в твоем вкусе. Она что, художница или что-то в этом роде?
– Да. Художница. И преподает йогу.
– Очень рада, что у тебя снова появилась женщина, – ядовито прошипела Эбби. – Ведь прошел уже год. И трауру конец! – добавила она, пронзив Ника ледяным взглядом.
Ник не нашелся, что ей ответить.
Латона поучала своих злополучных собеседников, размахивая у них перед носом указательным пальцем с коралловым ногтем устрашающих размеров. Одри знала, откуда у Латоны взялись такие ногти, потому что та уже давно надоедала Одри уговорами купить у нее французский маникюрный набор именно с такими чудовищными накладными ногтями. На Латоне было просторное ярко-зеленое гавайское платье и огромные звенящие серьги.
– Я легко могу зарабатывать сто пятьдесят долларов в час, – распиналась Латона, – участвуя в интерактивных опросах по Интернету. Я буду сидеть дома в пижаме за компьютером и выражать свое мнение, а они мне будут за это платить!
Увидев Одри, Латона расплылась в улыбке.
– А я-то думала ты на работе! – воскликнула она, прижимая Одри к своей необъятной груди. – Неужели и Леон явился?
Латона тут же позабыла об интерактивных опросах, и жертвы ее красноречия поспешили унести ноги.
– Я не знаю, где Леон, – призналась Одри. – Когда я заезжала домой, его там не было.
– Где бы он ни был, ясно, что он не на работе, – хмыкнула Латона.
– Может, ты знаешь, где он пропадает? – выдавила из себя Одри, хотя ей было очень неудобно спрашивать такие вещи.
– Думаешь, Леон передо мной отчитывается?
– Не знаю… – Одри придвинулась поближе к Латоне. – Не знаю. Я просто не знаю, что и думать.
– Ты слишком много думаешь о нем. Он этого не заслуживает.
– Дело не в этом. Дело в том, что его теперь почти совсем не бывает дома.