Директор
Шрифт:
– Год назад ты бы его не узнала. Он был замечательный мальчик. Спортсмен.
– Как и его папа?
– Да, но я не терял матери в пятнадцать лет.
– Хуже всего то, что ты не желаешь говорить с ним об этом.
– Но он же еще ребенок, ему трудно говорить о таких вещах.
Кэсси задумчиво посмотрела на Ника.
– Что ты так на меня смотришь?
– Дело в том, что от этого хуже не только ему, – негромко проговорила Кэсси. – Хуже всего от этого тебе.
Ник набрал побольше воздуха в грудь.
– Если ты так любишь
– Чудненько, – прищурилась Кэсси, – весьма художественно. Шопенгауэр отдыхает. Кстати, ты обратил внимание на то, что Лукас не может на тебя смотреть, а ты с трудом заставляешь себя смотреть на него? Отчего бы это?
– Только не надо опять о дикобразах!
– Твой сын потерял мать, и теперь ему просто необходим отец. Но тебя никогда нет дома, а когда ты дома, от тебя тоже не много прока. Ведь ты же не очень красноречив, правда? Твоему сыну нужно, чтобы ты залечил его душевные раны, а ты не можешь этого сделать, потому что просто не знаешь, как это делается. Твой сын чувствует себя очень одиноким и из-за этого бросается на тебя, а ты бросаешься на него.
– Тебе надо работать психологом, – сказал Ник. – Мне кажется, ты все правильно отгадала.
– А я ничего и не отгадывала. Большую часть мне рассказал сам Лукас.
– Он тебе все это рассказал? Не может быть!
– Он в очередной раз накурился, и у него развязался язык. Он плакал и долго говорил.
– Он накурился в твоем присутствии?!
– Мы курили с ним вместе, – усмехнулась Кэсси. – Одну большую жирную сигарету. И долго разговаривали. Жаль, что ты его не слышал. Ему есть что сказать. Но он не знает, как к тебе подступиться. А тебе обязательно нужно его выслушать.
– Ты курила марихуану с моим сыном?!
– Да.
– Ну ты даешь! Как ты могла?!
– Ой, папочка, может, ты меня теперь выпорешь?
– У Лукаса и так проблемы с этой поганой травой. А тут еще ты! Он же во всем тебе подражает! Какой пример ты ему подаешь?
– Я сказала ему, чтобы он не курил, если ему на следующий день в школу. И он сказал, что не будет.
– Черт тебя подери! Что ты себе вообще воображаешь! Мне плевать на твое тяжелое детство! Не забывай, что сейчас ты имеешь дело с моим сыном! С шестнадцатилетним мальчиком, севшим на наркотики!
– Выбирай выражения, Ник, – проговорила Кэсси низким хриплым голосом; она густо покраснела, и черты лица ее странно застыли. – У нас с Люком был очень откровенный разговор. Он рассказал мне много разных вещей…
С этими словами Кэсси смерила Ника загадочным взглядом из-под полуприкрытых век.
Ник был вне себя от злости, и вместе тем ему было страшно.
– Каких еще разных вещей? – выдавил из себя Ник.
– Самых разных вещей, – со зловещим видом прошептала Кэсси.
Ник закрыл глаза и стал ждать, когда его пульс придет в норму. Когда он открыл глаза, Кэсси в ресторане уже не было.
17
Одри получила сообщение по электронной почте от Кевина Ленегана. Эксперт по электронике из криминальной лаборатории просил Одри зайти к нему.
Одри вскочила с места и буквально побежала в сторону лаборатории.
– Какой у нас в городе лучший ресторан? – сразу же спросил ее Кевин.
– Наверное, «Терра». Сама я там никогда не была.
– А «Тако Гордито» тебе не нравится?
– А почему ты спрашиваешь?
– Потому что тебе придется накормить меня ужином… Я говорил тебе, что этот ящик начал записывать в три часа восемнадцать минут ночи. Через час после того времени, которое тебя интересовало. Так?
– Говори, что ты обнаружил!
– Жесткий диск этого записывающего устройства разбит на два раздела. В одном хранятся снятые камерами изображения, а в другом находятся программы, управляющие работой системы, – с этими словами Кевин повернулся к компьютеру, взялся за мышь и щелкнул.
– Кстати, очень продвинутая система, – заметил он. – Поддерживает Интернет.
– И что из этого вытекает?
– Из этого вытекает, что хозяин этого дома может следить за происходящим в нем из своего кабинета на работе.
– К чему ты это?
– Просто так. Пришлось к слову. Взгляни-ка лучше на это!
– Мне эти цифры ни о чем не говорят.
– Но это же совсем просто. Не сложнее, чем запрограммировать таймер видеомагнитофона. Или тебе это делает муж?
– Мой муж тоже не овладел этой премудростью.
– Честно говоря, я тоже. Человеческому разуму это недоступно… Смотри сюда. Это журнал событий.
– За пятнадцатое число?
– Совершенно верно! Теперь дотумкала? В журнале говорится о том, что запись началась пятнадцатого числа в четыре минуты первого пополудни. А не пятнадцать часов позже, как можно подумать!
– Ты нашел какие-нибудь новые изображения?
– Нет. Ты что, не поняла? Кто-то отформатировал тот раздел жесткого диска, где хранятся изображения, а потом снова запустил запись, и стало похоже, что до трех с чем-то ночи никаких записей не велось. Но в нетронутом разделе диска есть журнал, из которого прямо вытекает, что запись началась на пятнадцать часов раньше. В журнале говорится, что должна существовать запись за пятнадцатое число, но на самом деле никаких файлов за пятнадцатое число нет.