Директор
Шрифт:
Через полчаса Коновер перезвонил Одри. Он вновь говорил уверенно и дружелюбно:
– Пожалуйста, детектив! Осматривайте мой дом. Я не возражаю.
– Спасибо, мистер Коновер. Мне придется попросить вас подписать согласие на проведение обыска. Таков порядок.
– Хорошо. Подпишу.
– Вы будете присутствовать при обыске? Я считаю, что вам лучше там быть. Но ведь у вас так много дел.
– Я приеду.
– Очень хорошо.
– Послушайте, детектив. Я не возражаю против того, чтобы вы искали у меня дома то, что вам нужно, но мне очень не хочется, чтобы об этом узнал весь город, а ведь с вами наверняка приедет целая колонна патрульных
– Да нет, все не так страшно, – усмехнулась Одри.
– Вы не можете приехать на обычных гражданских машинах?
– В основном да. Кроме них приедет только особый микроавтобус с бригадой техников, но я попрошу их действовать поделикатнее.
– Деликатный обыск такой же абсурд, как и мягкий кирпич.
Одри неуверенно рассмеялась.
– Еще раз прошу избежать огласки, – сказал Коновер. – Фенвик городок маленький. Я не хочу, чтобы все говорили о том, что полиция обыскивает мой дом, потому что меня подозревают в жестоком убийстве. Мне бы очень хотелось, чтобы мое имя не упоминалось.
– Чтобы ваше имя не упоминалось? – повторила Одри и задумалась. «Интересно, почему?»
– Видите ли, я руководитель крупной компании. По определенным причинам меня здесь далеко не все любят, и мне совершенно не хочется, чтобы меня считали убийцей.
– Я вас понимаю, – сказала Одри.
– Я знаю, что вы меня не подозреваете. Но ведь другие-то этого не поймут. А слухи разлетаются очень быстро.
– Понимаю, – пробормотала Одри.
При этом она прекрасно знала, что заподозренные в убийстве невиновные лица обычно поднимают ужасный шум о полицейском произволе, возмущаются и протестуют. Они ищут поддержки у друзей и обязательно рассказывают всем направо и налево о том, как полиция беспардонно ворвалась к ним в дом.
А Ник Коновер, наоборот, не хочет, чтобы кто-нибудь знал о том, что им заинтересовалась полиция. Странно! Невиновные так себя не ведут.
Часть IV
Место преступления
1
На следующее утро после визита негритянки из полиции Ник проснулся рано. Он был весь в поту.
Футболка, в которой он спал, намокла у ворота. Промокла вся подушка. Пульс Ника бился с такой скоростью, словно он единолично вступил в схватку на хоккейной площадке с полным составом команды соперников.
Нику приснился страшный сон. Во сне он видел не расплывчатые разрозненные фрагменты, а похожую на кинофильм историю, где все было как в жизни, только еще страшнее.
Во сне все всё знали.
Все знали о том, что Ник совершил той ночью. Все всё знали о Стадлере. Куда бы Ник ни шел, где бы он ни был – в административном здании «Стрэттона», в заводском цеху, в супермаркете, в школе у детей, – все знали, что он убил человека. Тем не менее, без всякого смысла, Ник по-прежнему настойчиво прикидывался невиновным. Это походило на спектакль. Все всё знали, и он знал, что все всё знают, и все-таки он заявлял о своей невиновности.
Потом сон внезапно стал мрачным, похожим на фильмы ужасов, в которых маньяк с бензопилой преследует подростков. Кроме того, во сне Нику казалось, что он попал в прочитанный им в школе рассказ Эдгара Аллана По о сердце убитого, выдавшем убийцу. [52]
Нику снилось, что в один прекрасный день, вернувшись с работы, он обнаружил, что его дом кишит полицией. Это был не построенный
52
Эдгар Аллан По (1809–1849) – знаменитый американский писатель и поэт. Имеется в виду его рассказ «Сердце-обличитель».
Он хотел во всеуслышание заявить о своей невиновности, но язык ему не повиновался.
Детектив Раймс и еще десяток анонимных полицейских рассыпались по всему зловещему своими необъятными размерами дому в поисках улик. Кто-то выдал Ника. Один из полицейских говорил другому, что Ника выдала Лаура. Лаура тоже была в доме. Почему-то она спала днем. Ник разозлился и начал на нее орать, но она только смотрела на него с непонимающим и обиженным видом. Потом раздался чей-то крик, и Ник побежал на него.
Ник спустился в подвал. Отнюдь не в подвал особняка в коттеджном поселке с его красивым деревянным полом, блестящим газовым котлом и водогреем, спрятанными за раздвижными металлическими дверьми. Это был темный и сырой, заросший плесенью подвал его родного дома.
В подвале нашли лужу омерзительной жидкости. Это была не кровь. Это было что-то другое – зловонные продукты разложения человеческого тела, непонятным образом просочившиеся сквозь бетон.
Один полицейский позвал остальных. Они стали ломать бетон и ломали его до тех пор, пока не натолкнулись на разложившиеся останки Эндрю Стадлера. Ник их тоже видел, и у него встали дыбом волосы. Притворяться невиновным больше было нельзя. Улика была обнаружена замурованной в бетон его подвала – гниющий труп, испускающий взывавшие к отмщению зловонные жидкости. Труп был очень тщательно спрятан и все-таки отомстил убийце…
Ник подъехал к своему дому и обнаружил там множество полицейских машин: патрульные автомобили, полицейский микроавтобус, какой-то фургончик и несколько гражданских машин. Вот тебе и «деликатная работа»!
Полицейским не нужно было включать сирены. Любой и так с первого взгляда понял бы, что тут происходит. К счастью, из-за деревьев машины не были видны соседям, но вряд ли их колонна прошла незамеченной у ворот.
Было почти пять часов. Детектив Раймс уже ждала Ника на крыльце. На ней был строгий костюм персикового цвета.
Заглушив двигатель своего автомобиля, Ник некоторое время сидел в тишине, понимая, что, выйдя из машины, он окунется в новую жизнь, в которой уже ничего не будет, как раньше. Двигатель машины Ника остывал и тихо пощелкивал. Солнце клонилось к закату и купало землю в своих темно-янтарных лучах, деревья отбрасывали длинные тени, на небе начинали сгущаться тучи.
Ник заметил, что зеленая лужайка напротив окон его кабинета уже стала ареной активной деятельности. Мужчина и женщина – наверняка технические эксперты из полиции – ползали по ней на четвереньках, как пасущиеся овцы, явно что-то разыскивая. На невысокой женщине была джинсовая рубашка, а ее необъятная задница была обтянута новехонькими на вид темно-синими джинсами. Мужчина, наоборот, был высокий, с длинными руками и ногами. На носу у него были очки с толстыми стеклами, а на шее болтался фотоаппарат.