Директор
Шрифт:
Ник не спал. Его ночной кошмар ожил. При этом Нику было не понять, откуда полиция знает, что искать нужно именно рядом с его кабинетом.
Стараясь унять бешено стучащее сердце, Ник пытался дышать как можно ровнее и думать о чем-нибудь постороннем. Он вспоминал, как они с Лаурой семнадцать лет назад, еще до рождения детей ездили на Гавайские острова. Теперь Нику казалось, что это происходило в какой-то другой жизни. Он вспомнил похожий на идеальный полумесяц белый песчаный пляж в защищенной от ветра бухте, невероятно синюю
Заметив, что Ник не выходит из машины, детектив Раймс явно удивилась, но, кажется, не могла решить, что делать дальше – ждать его или идти к нему.
Ник догадался, что полицейские ищут стреляные гильзы.
Но ведь Эдди их подобрал!
В ночь убийства Ник ничего не соображал. Эдди спросил его, сколько раз он стрелял, и Ник ответил – два.
А вдруг на самом деле он стрелял три раза?
Эдди подобрал две гильзы, потому что не знал о третьем выстреле!
Сколько же их было? Два или три?
Если – три, сейчас третью гильзу найдет очкастый техник с фотоаппаратом или толстозадая женщина.
Лужайку никто не подстригал, потому что трава только появилась. Вертлявый парень, засеявший Нику лужайку, велел ему подождать три-четыре недели до первого покоса. Поэтому третья гильза не могла пасть жертвой стальных лезвий газонокосилки и, возможно, спокойно поблескивала сейчас в лучах вечернего солнца в ожидании цепких пальцев в резиновых перчатках…
Наконец Ник взял себя в руки, в последний раз перевел дух и вылез из машины.
– Прошу прощения за такое вторжение, – с неподдельно удрученным видом сказала детектив Раймс. – Большое спасибо за то, что разрешили нам тут поискать. Этим вы очень помогли следствию.
– Не стоит извиняться, – ответил Ник, удивляясь тому, что негритянка из полиции по-прежнему притворяется. Ведь он не сомневался в том, что она подозревает его в убийстве.
Над домом кружилась и каркала большая ворона.
– Я знаю, что у вас очень много работы…
– И у вас тоже много работы. Все мы – занятые люди, но я решил, что так будет лучше… – лишь произнеся последние слова, Ник понял, как двусмысленно они звучат, и у него пересохло во рту. Он судорожно сглотнул и испугался, что его волнение слишком заметно.
– Еще раз благодарю вас.
– А где ваш обаятельный напарник?
– Сегодня он занят.
В этот момент к ним подошел очкастый мужчина с фотоаппаратом. Он что-то держал в пинцете.
У Ника все поплыло перед глазами, и он с трудом разглядел, что в пинцете бурый сигаретный окурок.
Детектив Раймс молча кивнула, окурок оказался в бумажном пакете для улик, а Ник судорожно думал.
Стадлер курил? Или на лужайке курили ремонтировавшие кухню рабочие, которым запретили курить
Перед тем как лужайку засеяли, Ник уже находил окурки «Мальборо» на земле вокруг дома и собирался сделать замечание рабочим, не удосужившимся найти для пепельницы какую-нибудь банку. Это произошло еще тогда, когда он мог переживать из-за окурков на лужайке…
Детектив Раймс как ни в чем не бывало продолжала разговор:
– Надеюсь, вы не против того, что мы начали поиски вокруг дома до вашего приезда. Домработница не пустила нас внутрь в ваше отсутствие, а нам не хотелось терять время попусту.
– Я не против, – сказал Ник и отметил, что детектив Раймс говорит очень отчетливо, произнося каждое слово медленно и нарочито правильно. В такой манере речи было что-то холодное и официальное, не очень сочетавшееся со скромностью, сдержанностью, вежливостью и предупредительностью этой женщины. Обычно Ник гордился тем, что видит людей насквозь, но детектив Раймс оставалась для него загадкой. Накануне он пытался ее очаровать, но у него явно ничего не вышло.
– Нам придется вас дактилоскопировать.
– Пожалуйста.
– Нам также нужны отпечатки пальцев всех, кто проживает в этом доме – вашей домработницы, ваших детей…
– Детей? Это что, так необходимо?
– Если мы найдем в доме чужие отпечатки, мы должны понимать, что они принадлежат вашим детям.
– Вряд ли детям это очень понравится.
– Понравится, вот увидите, – с милой улыбкой возразила детектив Раймс. – Они примут это за забавную игру.
Ник пожал плечами. Они с детективом прошли в дом. При открывании двери сработала негромкая сигнализация. Дом показался Нику чужим: тихим, напряженным, приготовившимся к схватке.
Внезапно к Нику с испуганным видом подбежала Джулия.
– Папа! Зачем они здесь?
2
Ник сидел с детьми в гостиной. Дети расположились на диване лицом к огромному телевизору. Ник занял большое кресло, на которое раньше часто посягал Лукас. Ник уже не помнил, когда они в последний раз все вместе смотрели телевизор, но хорошо помнил, что в такие моменты Лукас всегда спешил плюхнуться в большое кресло, в то время как самому Нику казалось, что оно принадлежит ему по праву как главе семьи.
На небольшом столике рядом с телевизором Джулия с Лукасом сделали маленький мемориал псу Барни: там стояли фотографии их погибшего любимца, лежали его ошейник и жетоны. Там же были его любимые игрушки, включая растрепанного плюшевого барашка, с которым Барни спал и которого повсюду таскал за собой в слюнявой пасти. Рядом с барашком лежало написанное Джулией разноцветными фломастерами письмо, адресованное Барни на тот свет и начинавшееся словами: «Барни, мы по тебе очень скучаем!» Джулия объяснила отцу, что это Кэсси предложила создать такой мемориал убитой собаке.