DISHONORED: Возвращение Дауда
Шрифт:
Возможно, слишком легко.
Он остановился и медленно выдохнул, контролируя дыхание и чувство неуверенности, что зарождалось у него под ложечкой.
Он пришел слишком поздно. Этого… его здесь не было. Возможно, даже никогда и не бывало. Возможно, истории не были правдой.
И тут он услышал всплеск, звук шлепающих по воде ботинок… кто-то неуклюже, не таясь заходил в здание китобойни, думая, что внутри никого нет.
Дауд мгновенно принял боевую стойку, пригнувшись, – годы тренировок и весь жизненный опыт позволяли ему действовать, не задумываясь лишний раз. Все еще невидимый в темноте, он метнулся в сторону от груды щебня к длинному прямоугольному отверстию в полу справа – резервуару для слива ворвани, забитому
Свет от накрытого чехлом фонаря выхватил пятно на противоположной стене фабрики, а потом описал круг – по мере того как человек двигался вперед, от тени возле главного входа к столбу лунного света, что сочился из пролома в кладке. Пришелец не был бойцом городской стажи, отбившимся от патруля. Он принадлежал к другому ордену – бесконечно более могущественному и опасному.
Незваный гость был одет в черные штаны и длиннополый мундир угольно-серого цвета с поясом. Несколько кожаных полосок обхватывали плечи пришельца, на широких манжетах был вышит яркий золотой орнамент. Лицо его скрывала золотая маска, черты которой будто застыли в насупленной, яростной гримасе, а на лбу был выгравирован знак: вилы пронзали большую букву С.
Это был смотритель, член воинственной группировки из Аббатства Обывателей. К помощи этих жестоких фанатиков прибегали в очень редких случаях, лишь в ситуациях, причиной которых подозревали черную магию или ведьмовство – в общем, опасную ересь.
Дело становилось все интереснее. Смотритель на разрушенной бойне! Неудивительно, что власти хотели, чтобы люди держались подальше отсюда. И это значит…
…Что истории были правдой. Он был здесь. И они все еще искали его.
Двудольный Нож действительно существовал.
И Дауд подобрался к нему совсем близко.
Смотритель шагал по фабрике, проводя лучом фонаря по грудам щебня, по стенам, совсем не пытаясь скрываться.
Теперь неудивительно, что патрули городской стражи проявляли настолько мало интереса к своим обязанностям, когда Дауд пробирался чуть ли не вплотную к ним. Отношения между стражей и Аббатством Обывателей были непростыми и весьма настороженными… по крайней мере тогда, когда Дауд в последний раз был в Дануолле, дело обстояло именно так. Если смотрители здесь, значит, за операцию отвечает Аббатство, а простые солдаты городской стражи ставят под сомнение их авторитет и манкируют полученными от них приказами.
По дороге сюда Дауд не видел других смотрителей, но он не слишком долго болтался снаружи. Зная о кордоне, первостепенной целью для себя он поставил быстро проникнуть на бойню. То, что он при этом не натолкнулся на смотрителей, было огромной удачей.
И такой же удачей было то, что этот пришел сюда именно сейчас и в одиночку.
Тем временем смотритель повернулся, отводя взгляд от резервуара для ворвани, наполненного водой и мусором.
Это был шанс. Пришло время по-настоящему проверить себя, понять, какие из старых штук Дауд на самом деле помнил. Время для Клинка Дануолла выбраться из тени. Дауд поднялся и сжал кулаки. Он медленно выдохнул, концентрируя разум на связи за пределами… Связи, к помощи которой он в последнее время прибегал все с большей неохотой. Однако практичность победила – если у тебя есть инструмент, глупо им не воспользоваться. Он был уверен: возможность, открывавшаяся перед ним сейчас, могла больше никогда не представиться.
Когда смотритель пошел прочь, Дауд бросился вперед, а подошвы его ботинок беззвучно оттолкнулись от двух дюймов воды на полу. Он протянул вперед левую руку: метка Чужого, запечатленная на тыльной стороне ладони, жарко горела под перчаткой, когда Дауд зачерпнул силу, дарованную ему много, много лет назад.
Смотритель понятия не имел, что приближалось к нему, ибо Дауд скользнул через Бездну и в мгновение ока пересек разделявшие
Пришло время получить ответы на вопросы.
18-й день месяца Земли, 1852 год
«Последнего смотрителя снедал ужас – ведь он видел, как быстро перебиты были братья его, – и он пал на колени и просил о пощаде. Дауд произнес единственное слово, и когда я услышал его, кишки мои скрутило. Смотритель вопил как безумный, пока его маска не распалась на две части, будто ее раскололи молот и зубило, а из разлома на ноги Дауда хлынул поток крови.
В тот момент я зажмурился, ибо не мог больше выносить зрелище этого зверства. Я лишь мог надеяться на то, что когда грязный еретик обнаружит меня, жизнь моя прервется быстро. Но когда я открыл глаза, Дауда не было рядом. Это был последний раз, когда я видел Клинок Дануолла».
Дауд оперся спиной на каменную кладку гигантского дымохода и наблюдал, как солнце восходит над Дануоллом. Небо почти очистилось, но плотные облака все еще не ушли за горизонт и красили небосвод в блистающий желтый, оранжевый, красный, местами даже пурпурный. Утреннее тепло заставляло испаряться капли дождя, что покрывали океан шифера на крышах города, и в воздух поднимался туман, от которого пахло мокрым камнем. Отсюда, с высоты опорной металлической конструкции, что обхватывала дымоход почти в самой высокой его точке, зрелище было впечатляющим. Дануолл, что тянулся во все стороны, сколько хватало взгляда, сверкал – будто кто-то засыпал город бриллиантами.
Дауд позволил себе улыбнуться, в конце концов признав – это было действительно красиво. Он так давно отсутствовал, что позабыл истинное великолепие столицы Империи, самого большого и густо застроенного города в островах. Он понял, что его память была избирательна и ранее в подсознании всплывали лишь воспоминания о зловонии, о гниении и распаде, о жестокости, о боли и о смерти в узких переулках, сжатых выщербленными стенами.
Конечно, эти воспоминания, наряду с чувствами, что они вызывали, были подлинными. Десятилетия назад Дауд сделал Дануолл своим домом, и здесь, под покровом теней, он совершал ужасные вещи. Та сторона города, что он знал, – та, что была его настоящим домом, пусть даже темным и опасным, – все же была подпольем. Но существовала и другая – та, с которой убийца не был достаточно хорошо знаком. И здесь, наверху, он видел отблеск ее великолепия.
Дауд усмехнулся, подивившись, куда забрели его мысли. Ему было не свойственно размышлять подобным образом раньше, но, в конце концов, он так долго отсутствовал, стал старше, чем хотелось бы, и, возможно, изменился за годы гораздо сильнее, чем готов был признать. И город изменился тоже. Время, когда Дауд был лидером «Китобоев», давно минуло, и сейчас их деяния превратились в малозначимую и не особо приятную сноску в повествовании о не особо приятном периоде имперской истории. Периоде, в котором он играл ключевую роль. Ни дня не проходило без воспоминаний об этом – с каждым годом они становились все тяжелее и темнее, – и Дауд знал, что пронесет их сквозь всю жизнь… и унесет с собой в могилу.