Дискорд однажды - Дискорд навсегда
Шрифт:
Пони, держа в передних копытах стеклянные «снаряды», неуверенно переглядывались, не решаясь приступить к последнему этапу. Даже пегасы, которые этой ночью уже пролили кровь, не могли заставить себя переступить очередную черту.
– сложите флаконы в мешок. – Сухо приказала Вира, которая в отличие от подчиненных, не терзалась сомнениями по поводу этичности тех или иных поступков.
Дождавшись пока ее поручение будет выполнено, ночная летунья подхватила смертельно опасный груз, мерно взмахивая крыльями поднялась над барьером а затем, сбросила мешок на крышу склада. Магическое поле, предназначенное сдерживать воздух и другие газы, без задержки пропустило «подарок». Звон
«вот и все… ничего сложного».
– оружие к бою. – Скомандовала кобыла, приземляясь рядом со своими подчиненными.
Из-под плащей появились однозарядные арбалеты, тут же заряженные отравленными стрелами. Пони разделились на двойки и стали ждать, когда жертвы начнут пытаться сбежать.
Когда обвалилась крыша склада, это словно бы стало сигналом для тех, кто находился внутри. Сперва двое грифонов, попытались улететь через облако, находу разъедающее их крылья, но сдвоенный щелчок арбалетов и две отправленные в полет стрелы, прервали их мучения.
Щелк, щелк, щелк…
Трое земных пони, своими телами выбившие входную дверь, кучей завалились прямо на пороге, тем самым перекрывая дорогу тем, кто пытался выбраться вслед за ними.
Щелк…
Стрела выпущенная единорогом, попала в голову желтой кобылке, которая пыталась вылезти через окно.
Щелк, щелк…
Сразу две стрелы угодили в грудь грифона, вылетевшего сквозь тонкую стенку, (он почти добрался до границы барьера.
Кислота все быстрее пожирала бревна, доски и плоть, посылаемые в беглецов стрелы обрывали их страдания… и все это происходило в почти что мертвой тишине, так как защитное поле, не дающее распространиться туману, не позволяло разноситься отчаянным крикам умирающих. Когда все закончилось, единороги и пегасы двигались так, словно бы копыта и крылья перестали их слушаться, а сами они являются деревянными марионетками.
– уходим. – Собрав подчиненных в одну кучу, распорядилась Вира и буквально пинками погнала их прочь от города.
Спустя два часа неуклюжего бега, они добрались до замаскированного кустами входа в благоустроенную пещеру. Пол стены и потолок здесь были укреплены досками, в дальнем углу стояли ящики с выпивкой и едой, а еще, на лежанках своих героев ожидали миловидные кобылки.
Передав своих подопечных, находящихся не в самом лучшем душевном состоянии, с копыт на копыта светло-голубой земной пони, ночная пегаска поспешила покинуть убежище, не желая становиться свидетельницей предстоящих пьянки и оргии. Самой ей предстояло явиться в особняк Голдена Руно, для доклада о проведенной работе, но перед этим, следовало убедиться, что группа прикрытия замела следы, которые могли бы навести стражу на их организацию.
***
На первом этаже амбара, собралось множество жеребцов и кобыл всех трех рас пони, которые с радостью, восторгом и фанатичным блеском в глазах, вслушивались в слова красной пегаски, закутавшейся в белую хламиду с капюшоном.
– …и в то время, когда принцесса Селестия, каждое утро дарует нам солнечный свет, тепло и заботу о каждом пони, мы должны следовать ее примеру. Когда вы идете по улице и видите, что верный подданный короны страдает от голода или болезни, вспомните о том, сколько всего для нас делает «богиня солнца»… представьте себя на месте того несчастного и постарайтесь поступить так, как хотели бы что бы в подобной ситуации обошлись с вами. Я не призываю вас отдать все свои сбережения, ведь
Красная пегаска все говорила и говорила, каждым новым словом, заставляя все сильнее разгораться пламя в душах своих слушателей. Она вещала о дружбе, взаимопомощи, прощении и щедрости, а так же честности и верности.
Когда же монолог наконец завершился, жеребцы и кобылы начали расходиться по своим делам, шумно обсуждая все услышанное, Плут наконец смогла выдохнуть с облегчением. Закрыв створки широких дверей, она скинула на пол свое одеяние и потянулась до хруста в костях, ощущая как сила бога пороков, растекается по организму, принося тепло и снимая усталость.
Что бы самопровозглашенная, (самозваная), жрица «богини солнца», могла выполнять свою роль с наибольшим эффектом, Дискорд поддерживал организм летуньи в практически идеальном состоянии. Никто из знакомых, не знающих о истинном возрасте духа обмана, не дал бы кобыле больше тридцати лет.
Однако «рыцарь порока» не обольщалась, понимая что не обладает бессмертием. Хозяин лишь дал отсрочку, чуть большую чем у других своих слуг, (за исключением Гурмана), и когда в услугах этой оболочки больше не будет нужды, время нагонит свою жертву…
«нужно озаботиться большим числом потомков, а для этого следует подобрать сильного жеребца».
– кхе-кхе… но сперва надо промочить горло, а-то такое чувство, будто я песка наглоталась.
***
Среди песчаных дюн, светящихся словно серебряный фосфор, глухо застонав проснулась иссиня-черная кобыла. Расправив крылья во всю немалую ширь, она потянулась всем стройным телом, выгнула спину и крепко зажмурив глаза… широко зевнула, демонстрируя заострившиеся клыки.
– а-а-ах! – распахнув фиолетовые глаза с вытянувшимися в вертикальные щелки глазами, аликорн пораженно и восхищенно уставилась вдаль, где насколько хватало ее зрения, расстилалась светящаяся серебряная пустыня. – Какая красота… как во сне.
Взмахнув правой передней ногой, пони заставила целое облако песчинок, закружиться в причудливом и завораживающем танце прямо в воздухе перед собой. Зрелище было настолько необычным и красивым, что она сама не заметила, как начала подбрасывать вверх все больше и больше серебряного песка, а затем встав на ноги, закружилась волчком радостно и звонко смеясь.
«действительно, как во сне! Жаль что здесь нет Селестии, ей бы понравилось…».
На последней мысли, голову прострелила острая боль и в разум ворвались воспоминания. Луна с жалобным стоном уселась на круп, стиснула виски передними копытцами и постаралась сжаться в комочек, закрываясь крыльями от внешнего мира, еще пару секунд назад казавшегося таким прекрасным и безмятежным.
«неужели я все это сделала…?».
Грудь стиснула судорога, на глазах выступили горькие слезы. Принцесса ночи никак не могла поверить, что сама устроила переворот, заточила в темницы и казнила множество пони, которых обещала защищать от любой угрозы. Но больнее всего было от последней сцены, где она сражалась с любимой старшей сестрой.
«Селестия, я не хотела этого!».
«да неужели? Хочешь сказать, что тебя все устраивало, и ты вовсе не собиралась лишить аристократов влияния на Эквестрию?».