Дитё. Двойной удар
Шрифт:
— Причина действительно веская, — пробормотал я, осмысливая информацию. — Я бы поступил на месте Глазова так же. В смысле мстил, правда, не таким подлым способом. Михалыч что, не мог взять бутылку первача и объяснить, что это не его было дело? Поговорили бы как нормальные мужи.
Управляющий вздохнул:
— Не получилось бы поговорить… Боярин Глазов был прав. Это было дело рук Кузьмы Михайловича. Девушка три дня была у нас в поместье, пока ее не забрали московские людишки.
— Бля!.. — только и сказал я ошарашенно. —
— Были причины, — немного грустно улыбнулся управляющий.
— Давай дальше, не вписывается эта картина в моральный облик Кузьмы Михайловича, не тот он человек.
— Не тот, — как эхо согласился старик и, вздохнув, продолжил: — Человечек этот, что у великого князя московского в подручных ходил, пообещал сделать одну очень нужную Новгороду вещь, затребовав свою плату. Что это за плата, я думаю, пояснять не надо?
— Продолжай.
— Боярин, конечно, предлагал другие подношения, но этот… человек настоял на своем.
— Ясно. Что было нужно Кузьме Михайловичу?
— Не ему, Новгороду… Великий князь хотел лишить город своей независимости. Вече отменить, вечевой колокол увезти в Москву; власть в городе должны были получить великокняжеские наместники. Многие боярские семьи собирались выслать из Новгорода. Провести перераспределение конфискованных усадеб и земель среди московских бояр. Этот человек сдержал свое обещание, ничего этого не было.
— Ну, в принципе вполне понятная взятка должностному лицу. Не думал, что Кузьма Михайлович подписался бы под такое.
— Он был вынужден, — вздохнул старик.
— Ясно, только одно вводит меня в недоумение: почему никому не известный управляющий знает такие подробности?
— Переговоры происходили в поместье, боярин. Я смог что-то услышать, что-то домыслить.
— Как сказал мне один мой знакомый, покойный: «Я слишком много знал».
— Я стар, боярин, и не боюсь смерти. Кузьма Михайлович действовал ради княжества, которому служил. Это его долг и его грех, боярин. У каждого человека свой камень на душе.
— А ведь он говорил мне, что когда его пленили, он разговаривал с предателем, только не сказал о чем, теперь многое становится понятным. Ладно. Вывалил на меня корзину грязного белья, хватит. Остальное дорасскажешь в поместье, я пока эту информацию приму и проанализирую… Вон уже телеги полные, и пушки прицеплены. Выдвигаться пора.
Выслав головные и боковые дозоры, мы двинулись к поместью.
Усадьба мне понравилась. Удобное для обороны расположение на холме, высокий бревенчатый частокол, даже видно, что шесть бревен слева от ворот недавно меняли. Несмотря на легкое запустение, было видно, что за усадьбой приглядывали. Мы вчетвером, я, Митрофан Авдеевич, Ветров и Корнилов стояли у выхода из леса и наблюдали, как колонна из телег и воинов втягивается в крепость.
— Глеб, у тебя три дня. Я хочу знать все о ситуации на землях Красновских.
— Я помогу, боярин. У меня есть несколько доверенных людей в разных деревнях и в Алексеевке. Кто-то что-то видел, все обскажут, — сказал Митрофан Авдеевич.
— Хорошо, — кивнул я.
Алексеевка — это большое село на триста дворов с церковью. Она располагалась в трех километрах от усадьбы. Нужно будет навестить, когда разберусь с делами.
— Авдей, на тебе подготовка обороны усадьбы, распределение, кто из воинов останется, и выбор командира.
— Командира можно выбрать и сейчас. Десятник Еремеев со своим десятком подойдет. Характер у него спокойный, как раз будет для него работа.
— Артиллеристы?
— Волошина с двумя расчетами, — пожал плечами Корнилов. Артиллеристов он знал хорошо и представлял, кто на что способен, у них было немало совместных тренировок.
— Хорошо, тогда нужно двух гридней из пушкарей произвести в десятники. Двое подойдут.
— Валуев и Збруев? — спросил Корнилов, как я уже говорил, артиллеристов он знал хорошо.
— Именно. Валуева со своим расчетом на малый ушкуй старшим канониром, потянет. А Збруева пока на «Беду», путь постигает азы командования под приглядом Синицына.
Корнилов согласно кивнул. Валуеву уже исполнилось шестнадцать, и он более или менее подходил на роль десятника, все-таки и боевой опыт имеет, и в стычках поучаствовал. Да и командовать научился, ранее детской ватажкой воришек командовал. А вот Збруеву пока пятнадцать, опыта командира еще нет, но мне нужны будущие старшие канониры, и готовить их нужно заранее. Они по возрасту были самыми старшими из отроков-пушкарей, остальным было по четырнадцать, одному вообще тринадцать.
— Сколько в крепости воинов оставим?
— Десяток Еремеева и два расчета артиллеристов. Больше просто не нужно, — ответил я на вопрос Ветрова.
Офицеры кивнули, соглашаясь, они считали так же, а вот Митрофанов не понял. Он просто не понимал мощи огнестрельного оружия.
— Ранее в усадьбе было пятьдесят воинов, — с намеком сказал он.
— Мои неполные двадцать бойцов справятся с сотней профессиональных воинов, — отмахнулся я, продолжая задумчиво рассматривать крепостницу-усадьбу.
— Митрофан Авдеевич, что у нас с лошадьми?
— Было два десятка строевых, но нападающие забрали их после разграбления. Я взял в виде оброка трех жеребят, сейчас им по два с половиной, уже ходят под седлом. Еще тягловые есть, два коня, это все.
— Хоть что-то, — рассеянно сказал я, разглядывая крепостную стену. — Еремеев уже командует.
— Да, — согласился Ветров. На стене были видны воины. — Осматривают тын на предмет возможного отражения нападения. Это я приказал, боярин.