Дитя Дьявола
Шрифт:
Сам монсеньер жил здесь же, в церкви. Из этого кабинета вела еще одна дверь в скромно обставленную спальню: кровать, тумбочка, лавка и стол. Потому, он никуда не спешил и часто засиживался за столом далеко за полночь. А может и вообще не спал, так как, приходя рано утром, молодой священник частенько заставал своего начальника на том же месте, над той же книгой, что и накануне.
Сэмюель поставил на письменный стол поднос с пирожками.
– На кухне сказали, вы опять не спускались на завтрак, – священник присел на табуретку, напротив епископа. – Я подумал, что вам не помешает
– Благодарю тебя, брат Сэмюель. – Проговорил преподобный отец, убирая стопку бумаг в ящик стола, и вынимая оттуда другие. – Я обязательно отведаю. Запах чудесный… Только вот еще закончу одно дело.
Бенджамин Диккенс говорил искренне, и честно собирался выполнить обещание, однако, молодой священник прекрасно знал, что епископ может так и не притронуться к пирожкам, совершенно забыв об их существовании. Или так погрузится в работу, что на «никому ненужное питание» так и не найдётся свободной минуточки. Потому, Кит постарался вложить в голову монсеньера как можно больше напоминаний об этом блюде.
–Они сегодня получились вкуснее обычного! – Сэмюель демонстративно взял пирожок с подноса и с завидным аппетитом принялся его поглощать.
– Я нисколько не сомневаюсь в этом. Наши повара отлично справляются со своими обязанностями. Ты не находишь?– Монсеньер епископ внезапно уставился на собеседника, отчего тот едва не подавился.
У Его Преподобного Превосходительства была такая особенность. Порой он вел себя спокойно, по-доброму, словно отец родной, проявляя к собеседнику лишь слабый, вежливый интерес, а иногда задавал неожиданные, даже несвязанные с ведущимся до этого диалогом, вопросы. И в голосе его слышались стальные нотки, от которых по коже начинали бегать мурашки, и хотелось разом признаться во всех грехах, даже если их и не совершал. По слухам, раньше, до назначения в эту церковь, епископ являлся неким профессиональным дознавателем. В секретной службе запретной инквизиции. Неизвестно, правдивы ли слухи, но в такие моменты, как сейчас, Сэмюель в них свято верил.
С трудом проглотив откушенный кусок, молодой священник смог лишь кивнуть в ответ. Слава богу, что епископу этого оказалось достаточно, и он вновь углубился в свои бумаги.
– Как всё прошло? – Спросил монсеньер, так и не отрывая взгляда от документов.
– Утренняя служба проведена, как положено, – чётко, по-военному, доложил Сэмюель.
– Давай без шуток, брат Кит. – На старом лице епископа появилась легкая улыбка. – Ты же знаешь, о чём я.
Сэмюель знал. Так как всегда рассказывал о своих поездках в замок Гамфри. Однако, у молодого священника с главным епископом Бринстоуна отношения сложились дружеские, доверительные, и потому, он себе позволял многое, что не могли остальные церковники. Включая шутки и некую вольготность. Мало кто посмел бы сидеть напротив Преподобного Отца, бесцеремонно пожирать пирожки и не получить за это, как минимум, взыскание.
– Всё так же. Без изменений. – Сэмюель, наконец, расправился с пирожком.
– То есть, – с интересом переспросил епископ. – Вино у барона всё такое же изысканное?
– Вы как всегда правы, монсеньер епископ! – Не вставая, священник
– Интересно. – Преподобное Превосходительство оторвал взгляд от бумаг. – В нашем тайном обществе пополнение. И кто же новый участник?
– Новый журналист из «Нью-Инстерк». Приехал к нам не так давно.
Сэмюель Кит подробно рассказал о вчерашних событиях, связанных с одержимым братом Гамфри.
– Значит, Михаэль тоже пообещал хранить тайну?
– Да,– подтвердил священник. – Думаю, он не обманет. Порядочный джентльмен.
– Возможно, – задумчиво произнес Бенджамин Диккенс, – было бы лучше, если б не сохранил…
– Простите?
– Я имею в виду, что твои молитвы приносят лишь временное облегчение несчастному Патрику. И держать его в цепях не самое разумное решение.
– Вы говорите, как тот журналист… – сообщил Сэмюель.
– Помню! – слегка раздраженно кивнул старый монсеньер. – Его слова как раз отчасти верны, потому, я их повторил. Что бесчеловечно использовать оковы, словно против преступника, убийцы.
– Иначе он и сам себя может покалечить! – возразил Кит.
Преподобный Отец лишь отмахнулся, возвращая свое внимание к настольной макулатуре. Подобные споры возникали уже не раз. И многое уже оговаривали повторно, и не единожды. Смысла снова спорить мудрый епископ не видел. Сэмюель тоже замолчал.
– Преподобный Отец? – Кит первым нарушил тишину.
– Слушаю, брат Сэмюель.
– Есть же способ избавить Патрика от одержимости.
– Ты опять про экзорцизм?
Молодой священник утвердительно кивнул. Монсеньер епископ устало закряхтел, выпрямившись в кресле, и закинул руки за голову, вытягивая «застывшую» спину. Рукава его дорогой, красного цвета, рясы скатились к локтям, обнажив тонкие, худые руки со сморщенной кожей.
– Отвечу официально. – Не меняя позы, сказал главный священник. – Церковь не одобряет экзорцизма. И ты это прекрасно знаешь, но продолжаешь задавать глупые вопросы.
– А если не официально? – упрямо спросил Сэмюель.
– Много вопросов до добра не доводят, – с упреком предупредил Бенджамин, но все же ответил: – Провести обряд экзорцизма можно, однако нужен специально обученный человек. Вот ты сможешь провести такой ритуал?
– Нет, – честно признался Сэмюель Кит.
– То-то и оно! – Епископ даже указательный палец вознес к небу. – Я, может быть, смогу, теорию знаю, но сам лично подобного не делал. А если не справлюсь? Мало того, что опозоримся перед бароном, но ведь можем и навредить Патрику. Об этом не думал?
– Нет. – Чистосердечное признание.
– Есть и еще одна причина, по которой экзорцизмом нам лучше не заниматься. Хотя, эта причина касается лишь нас.
– Какая?
– Даже если мы скрытно проведем обряд, вопреки запрету церкви, и дай Бог, проведем качественно, Патрик избавится от недуга, то всё равно, рано или поздно об этом станет известно. И тогда, нас отлучат от церкви. Причём, совершенно заслуженно, ибо каждый должен заниматься своими делами, а не лезть, куда не следует… У вас нет дел более, брат Кит?