Дитя из слоновой кости
Шрифт:
Первые десять миль мы прошли по пустынным местам. Потом стали попадаться стада мелкого скота и верблюдов; их пастухи, по всей вероятности, скрывались в высокой траве. После этого мы шли нолями, засеянными злаками, которые, как я заметил, совершенно не пострадали от града, прошедшего, очевидно, стороной. Дальше мы увидели отдельные хижины. Их обитатели вскоре заметили нас и бежали в испуге.
Наконец мы подошли (я медленно плелся, опираясь на плечо Ханса) на расстояние ружейного выстрела к какой-то деревне.
Я думаю, что жители ее были предупреждены
Я закричал им, что мы друзья Харута и всех почитателей Дитяти. Нам ответили, что мы лжецы, ибо из страны черных кенда, поклонников демона Джаны, не могут прийти друзья.
Я попробовал убедить их, что мы менее всех в мире являемся почитателями Джаны, который преследовал нас в продолжение нескольких часов, но они и слушать не хотели.
– Вы шпионы Симбы, – кричали они, – запах Джаны на вас (это была, пожалуй, правда). Мы убьем тебя, белый козел, и тебя, маленькая желтая обезьяна! Из земли черных кенда к нам могут прийти только враги!
– Если убьете нас, – ответил я, – вы навлечете на себя проклятие Дитяти. Голод, град и войну!
Эти слова произвели на нападавших впечатление. По крайней мере, они на время оставили нас в покое.
Наконец после некоторого замешательства сторонники убийства одержали верх, и окружавшие нас воины начали плясать, потрясая копьями и крича, что мы должны умереть, как пришельцы от черных кенда.
Я сел на землю, так как совсем выбился из сил. Мне стало все совершенно безразлично.
Ханс с ножом в руках стоял около меня, осыпая белых кенда теми же проклятиями, какими осыпал Джану. Они все ближе и ближе подходили к нам. Я уже закрыл глаза, чтобы не видеть блеска оружия, которое должно было поразить нас, как восклицание Ханса заставило меня снова открыть их.
Бросив взгляд в том направлении, куда он указывал протянутым ножом, я увидел отряд всадников на верблюдах, мчавшихся к нам.
Впереди их в белой одежде, развевавшейся по ветру, ехал бородатый предводитель, в котором я узнал Харута, кричавшего и размахивавшего копьем. Нападавшие тоже увидели всадников и опустили оружие, повинуясь восклицанию Харута. Он направил своего верблюда прямо на одного из нападавших, по-видимому, предводителя, и в гневе ударом копья нанес ему рану в плечо, заставившую того свалиться на землю.
– Собака! – закричал при этом Харут, – ты хотел причинить зло гостям Дитяти!
Дальше я ничего не слышал, потому что потерял сознание.
XV. ОБИТАТЕЛИ ПЕЩЕРЫ
После этого мне казалось, что я спал долгим беспокойным сном. Я не смог бы припомнить тех странных видений, которые грезились мне.
Наконец я открыл глаза и увидел, что лежу в большой прохладной комнате восточного типа на низкой кровати, возвышавшейся дюйма на три над полом.
В комнате не было окон; заменявшие их отверстия в стенах прикрывались висячими циновками, которые легко поднимались.
В оконное отверстие
– Ханс, – сказал я, – где ты взял эту новую шляпу?
– Мне дали ее здесь, – ответил он, – баас помнит, что дьявол Джана съел мою старую.
Тут память постепенно начала возвращаться ко мне. Ханс продолжал вертеть свою шляпу в руках, что немного раздражало меня. Я велел ему надеть ее на голову и спросил, где мы находимся.
– В городе Дитяти, куда бааса перенесли после того, как он едва не умер. Это очень хороший город. Здесь много пищи, хотя баас три дня спал и не ел ничего, кроме нескольких ложек молока и супа, которые баасу влили в горло, когда он на минуту очнулся.
– Я был сильно утомлен и нуждался в продолжительном покое, Хана. А теперь я чувствую голод. Скажи мне, здесь ли лорд Рэгнолл и Бена, или они погибли?
– Они живы и здоровы, баас, и все наше имущество цело. Они были с Харутом, когда он выручил нас, но баас потерял сознание и потому не видел их. С тех пор они ухаживали за баасом.
В это время в комнату вошел Сэвэдж, принесший мне на деревянном подносе суп.
– Добрый день, сэр! – приветствовал он меня, – я очень рад снова видеть вас с нами, особенно после того, как мы считали вас и Ханса мертвыми.
Я поблагодарил Сэвэджа и, съев суп, попросил приготовить мне что-нибудь посущественнее, так как почти умирал от голода. Он ушел исполнять мою просьбу. Ханса я услал за лордом Рэгноллом.
После их ухода пришел Харут. Он важно поклонился мне и уселся по восточному обычаю на циновку.
– Должно быть, сильный дух живет в тебе, мой господин Макумацан, – сказал он, – ибо ты жив, хотя мы были уверены в твоей смерти.
– Да, ты ошибся, мой друг Харут. Твоя магия мало помогла тебе.
– Однако магия сделала свое даю, Макумацан. Я был ранен в колено и так утомлен, что в первые два дня после прибытия сюда не мог взойти на гору и обрести свет от глаз Дитяти. Но на третий день я сделал это, и оракул рассказал мне все. Я поспешно сошел с горы, собрал людей и как раз вовремя выехал навстречу тебе. Те глупцы уже поплатились за намерение причинить тебе зло, господин. Да, Джана оказался сильнее моего брата и остальных. Только ты и твой слуга смогли одолеть его.
– Все не так, Харут. Скорее, он одолел нас. Нам удалось только бежать от него, выбив ему глаз и поранив конец хобота.
– И это много по сравнению с тем, что удалось сделать другим в продолжение многих поколений. Но все равно конец Джаны близок, и падет он от твоей руки.
– Значит, он появляется на земле белых кенда?
– Да, Макумацан. Он, или его дух – не знаю, кто. Дважды в своей жизни я видел его на Священной горе, но как он приходит и уходит – никто этого не знает. Но я скажу: пусть причинивший Джане зло остережется его!