Дитя лета
Шрифт:
В одной руке она держала пеньковую торбу, другой собирала с земли сосновую хвою. Это была утомительная работа: пальцы были исколоты острыми иголками, но она не сдавалась. Согнувшись в три погибели, она ходила позади дома, прочесывая каждый дюйм. На опавшие листья и ветки она не обращала внимания и внимательно подбирала только длинные иглы белых сосен.
Иногда ей попадалась короткая еловая или тсуговая 6 хвоя. Подобно соснам, это тоже были очень красивые деревья. Она находила много сосновых шишек, иногда совсем крошечных, как игрушечные ульевые печи. Шишки тсуги были ровные и аккуратные, и чешуйки прилегали одна
6
Тсуга – американское хвойное дерево.
По мере того как девочка прочесывала участок позади дома и низкорослую опушку скалистого леса, она думала о Роуз. Что сейчас делает ее лучшая подруга? Лучше ли ей? Вчера вечером одна из вышивальщиц звонила маме и Джессика слышала их разговор. Смысл его заключался в следующем: Роуз держится молодцом. Это, по-видимому, означало, что ей не хуже, но вместе с тем, однако, и не лучше. А потом Джессика видела, как мама зашла в Интернете на сайт доктора Хопкинса и что-то долго и озабоченно выясняла, о чем свидетельствовала глубокая тревожная морщина у нее на лбу.
Джессика пыталась уговорить себя, что зачастую то, что говорят взрослые, не представляет важности. Она трудилась ради Роуз. Спина болела, пальцы саднило, но ее это не заботило. В Бостоне она посещала католическую школу, и монахини рассказывали детям о святой Агнессе и святой Агате, и еще о Жанне д'Арк – все эти совсем еще юные девушки пострадали во имя Бога. Ей вспомнились страшные истории о власяницах, о ложе, утыканном гвоздями, и об усекновении голов. Поначалу Джессике все это казалось чем-то неубедительным, неправильным и непонятным. Особенно власяницы. Ей никак не удавалось представить, что же это за вещь такая? Наверное, на вид она вроде шубы, а на самом деле – рубашка.
Но потом девочка задумалась: может быть, в мученичестве все же есть какой-то смысл. Только не в усекновении головы, а в чем-то другом. И вечно у этих святых проблемы с демонами. Одна ирландская монахиня, сестра Игнасия, прямо-таки запугала детей до смерти рассказами о дьяволе. «Люцифер воплотился на этой земле, – бывало, говорила она своим скрипучим уиклоуским 7 акцентом. – Он так же реален, как я и вы. Мы сталкиваемся с ним ежедневно и должны сражаться, чтобы изгнать его из нашей жизни!»
7
Уиклоу – графство и город в Ирландии.
Джессика тогда поверила сестре Игнасии и призадумалась: что, если бы она сама пожелала добровольно пострадать или чем-то пожертвовать, а вдруг тогда ей удалось бы выгнать из дома Теда?
В течение недели она пыталась не есть пирожных с корицей. Но Тед как был, так и оставался в доме, не выказывая при этом никаких признаков шевеления. Тогда Джессика решилась на то, чтобы пожертвовать пудингом во время школьного обеда. Еще она стала носить туфли, из которых выросла и которые жали ей в пальцах. Еще она стояла на коленях на голом деревянном полу до тех пор, пока не начинали ныть не только колени, но и бедра и позвоночник. Гвоздей в кровать она не вбивала, но однажды ночью попробовала поспать в ванной. Ее обнаружила там мама и решила, что у девочки приступ лунатизма. Она быстро, чтобы не увидел Тед, перенесла
Перестаравшись с ванной и так и не утыкав постель гвоздями, она решила хотя бы поменять простыни – отказаться от мягких розовых с белыми барашками и спать на жестких, шершавых, которые мама как-то раз случайно купила на распродаже. Коже было очень неприятно. Еще она колола булавками ноги. И испытывала какое-то злобное удовольствие, видя маленькие кровавые точки на дешевых простынях. Мама думала, что дочку искусали москиты.
Джессика так никогда и не узнала, сработало ли ее мученичество хоть в какой-то мере, но Тед так и не ушел из дома. И Тэлли это тоже не помогло. Но в ту ночь мама решила, что с них достаточно. Когда Тед поддал ногой щенка и убил его, мама под покровом ночи упаковала вещи, погрузила их в машину, и они с дочерью уехали куда глаза глядят.
Собирая хвою, Джессика немного задержалась возле плоского камня, где на прошлой неделе видела маленькую змейку, которая грелась на солнышке. Змейка разинула розовую пасть и зашипела на нее, и, несмотря на то что она была совсем маленькая, ее присутствие напомнило Джессике Теда, заставив содрогнуться.
Джессике почему-то хотелось снова увидеть змею на камне. Она взяла бы и босая наступила бы на нее, как Дева Мария, и прикончила бы насмерть. Ей хотелось разделаться со всеми на свете змеями, и демонами, и злыми волшебниками, и Тедами разом, чтобы только Роуз поправилась. Это был единственный способ что-то изменить.
Она медленно шла по сосновому лесу и собирала хвою. Руки саднило, спина ныла. И вдруг впереди среди сосновых крон мелькнул ярко-синий проблеск. Поначалу она решила, что это Дева Мария в своем лазурном одеянии уводит ее дальше в лес, но, взглянув вверх на ветви ели, увидела голубую сойку. Яркую, красивую, с хохолком. А вовсе не Деву Марию.
Когда Джессика доверху наполнила три большие торбы, Мариса поняла, что пора отправляться с дочкой в город. Они спустились вниз к бухте и припарковались напротив магазинчика Лили. Мариса обрадовалась, что дверь в него открыта и что магазин работает. На мгновение она оживилась, решив, что Лили вернулась и даже приступила к работе. Но когда они с Джессикой вошли внутрь, то увидели за прилавком Марлену, а у полок стояла Синди и что-то расставляла там.
– Привет, девочки! – сказала Марлена. – Как поживаете?
– У нас все в порядке, – ответила Мариса. – От Лили что-нибудь слышно?
– Да, с ней разговаривала Энн. Она к нам заходила на кофе с оладьями и сообщила, что Роуз быстро поправляется. Почти вся лишняя жидкость спала, идут разговоры о том, чтобы через несколько дней переправить ее в Бостон.
– Хороший признак, – обрадовалась Мариса.
– Вы ведь медсестра? – спросила Синди. – Энн нам говорила. В наших кругах – медицинский работник!
– Да, это правда, – подтвердила Мариса. Ей было приятно, что вышивальщицы говорят о ней между собой, причисляя ее к «своим».
– Как вы думаете, что все это значит – все эти осложнения? – спросила Марлена. – Бедняжка Роуз, сколько же ей приходится вынести!
– Тетрада Фалло – очень серьезное заболевание, – сказала Мариса, – но оно поддается лечению, особенно в детском возрасте.
– Я знаю Лили с самого рождения Роуз, – сказала Марлена. – Я просто не помню такого периода, когда бы она не планировала очередной визит в больницу или к какому-нибудь специалисту.