Дитя магии
Шрифт:
А кресло, спокойно миновав самостоятельно распахнувшуюся дверь, деловито поволокло меня в ванную. Можно подумать, дороги я туда не знаю и сама ни за что не доберусь! Однако все мои попытки спрыгнуть с кресла полностью провалились: стоило мне приготовиться к прыжку, как подлокотники мертвой хваткой вцеплялись в мои руки, а этот летающий пират поднялся почти под потолок. Так что пришлось угомониться и терпеливо ждать, пока он притащит меня в пункт назначения.
Собственно, в ванной оно тоже не собиралось оставлять меня в покое. Едва я почистила зубы и умылась, как кресло, даже не дождавшись,
— Лекс, не стоит так разоряться, — заметила она, когда кресло доставило меня в столовую, где бабушка терпеливо поджидала меня за накрытым столом. — Оно всего лишь выполняло мои указания.
Я бросаю на нее сердитый взгляд и бурчу:
— Можно подумать, сама я не в состоянии…
— Не дуйся, — улыбается бабушка, — просто я знаю, как долго ты любишь валяться в постели по утрам, а потом плескаться в ванной. Сегодня на это у нас просто нет времени.
— А в чем дело? — с набитым ртом осведомилась я, активно поглощая омлет с гренками.
— Сегодня же ты отправляешься к Звездочету и останешься у него в учениках, — спокойно отвечает она, подмигнув кофейнику, который проворно бросился подливать кофе в мою опустевшую кружку.
— Что?! — вытаращилась я, едва не подавившись недоеденным куском и громко закашлявшись.
— Что слышала. — Волшебница невозмутимо смотрит на меня, мелкими глотками потягивая свой любимый травяной чай (кофе она на дух не переносила и держала этот напиток на кухне исключительно ради меня).
Я дожевываю-таки свой несчастный омлет, судорожно сглатываю и грозно смотрю на бабушку.
— С ним я уже обо всем договорилась, — тем временем неторопливо продолжает она, — все документы готовы, твои вещи я уже собрала, и ты отправляешься сегодня же.
— Но… — пытаюсь возразить я.
— Никаких «но»! — безапелляционно заявляет она, а я в очередной раз едва не подавилась, с горя, глотнув горячий кофе, и, обжегшись, выплюнула его прямо на чистую скатерть.
Стол, совершив невероятный кульбит, проворно увернулся от результата моего гнева, каким-то чудом не уронив при этом ни одной тарелки, а на его место из кухни поспешила половая тряпка. Остудив обожженный язык, я с мрачным видом смотрю на бабушку.
— Лекси, — снова начинает говорить она, однако я возмущенно прерываю ее, замахав руками:
— Ни слова больше! Дай хоть поесть по-человечески!
— Ладно, — кивает бабушка, вставая и направляясь к выходу, — я жду тебя в библиотеке. Не задерживайся.
Не задерживайся! Нет, ну надо же, а?! Я нарочно медленно принимаюсь разжевывать бутерброд. С каких это пор моей жизнью стали распоряжаться все, кроме меня?! Там я, видите ли, не их круга и ни на что больше права не имею, тут почему-то тоже обязана куда-то топать непонятно зачем!.. Я начинаю яростно намазывать на кусок хлеба масло, раздумывая над тем, что же значили слова бабушки. А не тот ли это Звездочет, который чего-то там предсказал моим родителям?
— Тот, тот, — раздается откуда-то приглушенный голос ифрита.
— Тогда с какого перепуга я должна к нему ехать? —
— Ну, твоей бабушке виднее, — возражает он, и не думая показываться мне на глаза, — и уже в который раз виднее, чем нам с тобой.
— Это мы еще посмотрим, — воинственно бурчу я, краем глаза замечая появившийся на краю стола странный кувшин: жестяной, низкий, приплюснутый, с длинным носиком и витой ручкой. Кувшин, где, судя, по звукам, и скрывался мой джинн.
Я рассеянно беру кувшин и начинаю с возрастающим интересом его разглядывать, то дергая за носик, то пытаясь открыть намертво приделанную крышку, чем вызываю бурю протеста со стороны ифрита.
— Поставь на место! — воет он, пока я бьюсь над крышкой. — Не трогай! Это же уникальный экземпляр! Второго такого нет нигде в мире! Брось, а то уронишь!!!
— Нет, подожди. — Мне было чертовски любопытно узнать, как эта штука работает и как там может помещаться джинн, поэтому я, оставив без внимания его вытье, азартно доламываю «уникальный экземпляр» и добиваюсь-таки своего — вырванная крышка отлетает в сторону, а из кувшина с воплем вырывается сноп красно-желтого пламени.
— Ну и сволочь же ты! — стонет мой хранитель, принимая свой обычный вид, и горестно разглядывает безнадежно испорченный кувшин, — Ты хоть знаешь, что держишь в руках?! Это же древняя лампа работы самого Элла Длиннорукого! Пятьсот первый цикл от времен правления Ария Великолепного!
— Ну и что? — наивно вопрошаю я.
— Невежда! — Возмущению моего джинна нет предела, а в его черных глазах светится искреннее презрение к моей никчемной персоне. — Да что ты в этом понимаешь?!
— Ничего, — пожимаю плечами я, вставая. — Кстати, а как этот уникальный экземпляр оказался у тебя?
— Не твое дело, — обиженно и, как мне показалось, несколько смущенно бурчит ифрит.
— Спер, — сразу же догадываюсь я, выходя из столовой и поднимаясь по лестнице.
— Спер?! — обижается он. — И ничего подобного! Я его просто одолжил! На время…
— Ну да, — хмыкнула я, — мой хранитель — злостный вор. Всю жизнь о таком мечтала.
— Зато меня ни разу не поймали, — не растерялся джинн. — Так что твое обвинение не основывается ни на чем, кроме догадок.
— Да ты сам только что все подтвердил! — рассмеялась я.
— Э-э-э… Да ну тебя. — Ифрит, загнанный в угол, расстраивается и демонстративно замолкает, а я, ухмыльнувшись, захожу в библиотеку, где меня поджидает бабушка.
Она сидит за большим столом («Венианское дерево, работа Кое Беззубого, пятый цикл правления Зета Восьмого!» — восторженно ухнул мой ифрит) и листает какую-то папку. Когда я зашла, бабушка предложила мне сесть напротив нее в старинное мягкое кресло («Ультрамариновое дерево с островов Либоре, работа Дика Бродячего, десятый цикл со времен свержения династии Гой, — спешит доложить мне джинн. — Бешеных денег стоит!»), затем подняла на меня глаза и попросила подождать пару минут. И пока она разбиралась с документами, я шепотом велела своему хранителю заткнуться и опознавать редкие экземпляры про себя. Ифрит надулся и, удрав от меня, полетел на экскурсию, бормоча себе под нос имена мастеров и циклы изготовления.