Дитя мертвых Богов
Шрифт:
Глава 7
Паслен выпустил Атту. Разъяренная собака выскочила из-под скамьи и хотела было вцепиться Креллу в глотку. Тот выставил перед собой руку, защищенную костяной пластиной, и ударил Атту в морду. Она упала рядом с Рисом и осталась лежать неподвижно, почти потеряв сознание; голова ее подрагивала. Но собака, по крайней мере, дышала — Паслен видел, что грудь ее поднимается и опускается. О Рисе он не мог
сказать того же.
Мина стояла на коленях рядом с монахом, тряся его и умоляя очнуться. Но глаза Риса были
Крелл шагнул к Мине. Швырнув костяное острие на пол, он принялся поигрывать вторым железным шаром.
— Теперь ты готова идти со мной?
— Нет! — крикнула девочка, подняв руку, словно желая защититься от врага. — Уходи, прошу, оставь меня!
— Я не уйду, — сказал Крелл, наслаждавшийся этой сценой. — Я хочу поиграть в мяч. Лови, глупая девчонка!
И с этими словами он швырнул шар в Мину, угодив ей прямо в грудь. Стремительно выскочили золотистые ленты, похожие на змей, атакующих жертву, и обмотали ей руки и ноги. Мина беспомощно лежала на полу, глядя на Крелла полными страха глазами.
— Мина, ты же Богиня! — крикнул Паслен. — Магия на тебя не действует! Вставай!
Рыцарь резко обернулся и взглянул на кендера, который постарался съежиться как можно больше, используя скамью в качестве прикрытия.
Мина не слышала Паслена или, скорее, не поверила его словам. Она, всхлипывая, лежала на полу.
— Богиня, как же! — ухмыльнулся Крелл, когда она в ужасе вскрикнула и сделала жалкую попытку уползти от него. — Ты всего лишь сопливая девчонка.
Кендер обреченно вздохнул:
— Думаю, настала пора браться за дело. Бьюсь об заклад, это первый случай в мировой истории, когда кендеру приходится спасать Богиню.
— Сейчас мы уйдем, — пообещал Мине Крелл. — Но сначала мне нужно убить монаха.
Рыцарь отломил от своих доспехов еще один шип и подошел к Рису.
— Очнись! — приказал он, ткнув монаха под ребра своим оружием. — Неинтересно убивать человека, который валяется в обмороке. Я хочу, чтобы ты увидел свою смерть. Давай просыпайся!
Он снова уколол Риса. На оранжевой рясе выступила кровь.
Паслен вытер пот, струившийся по шее, вытянул взмокшие руки в сторону Крелла и начал негромко напевать:
— Ты так устал. Мир скрыт за пеленой. Как будто обошел ты шар земной. Болит все тело. Подкосились ноги.
И ты уже упал среди дороги.
Ну все! Конец! Лежи до завтра так.
Пузатый, грязный, мерзостный слизняк!
«Мерзостный слизняк» на самом деле не входил в заклинание, но Паслен добавил эти слова, потому что они были в рифму и выражали его чувства. Пару раз ему пришлось прервать волшебную песню — в горло попадал дым, и кендер боялся, что кашель испортит все колдовство. Он в напряжении ждал; тянулись минуты, но ничего не происходило. А затем Паслен ощутил присутствие магии. Магия была в воде, и она просачивалась в его башмаки. Магия была в дыме, и он вдыхал ее. Магия была в камне, она заставляла его дрожать от холода. Магия пылала в огне, она была горячей и страшной.
Когда все части магического заклинания смешались, Паслен
Из его ладоней возник луч темного света. Эта часть — луч темного света — нравилась Паслену больше всего. Ему это нравилось потому, что никакого «темного света» в природе быть не могло. Но именно так называлось заклинание, по крайней мере так говорила его мать, которая научила его этому колдовству. Вообще-то свет на самом деле не был темным. Луч был пурпурным, с белой сердцевиной. Но Паслен понимал, что кому-то он может показаться и «темным». Если бы кендер не так сильно волновался за Риса и Атту, он получил бы громадное удовольствие от происходящего.
Темный луч ударил Крелла в спину, окутав его пурпурно-белым светом, а затем погас.
Крелл судорожно передернулся и едва не уронил костяной шип. Он покачал головой, скрытой шлемом, словно удивляясь, что с ним такое было, и подозрительно посмотрел на Мину.
Девочка лежала все там же, связанная магическими лентами. Она перестала плакать и смотрела на Паслена расширенными от удивления глазами.
— Только молчи! — одними губами приказал ей кендер. — Прошу тебя, хоть раз в жизни придержи язык! — И он, скрючившись, заполз подальше под скамью.
Крелл, очевидно, решил, что ему показалось. Он поднял кость и перехватил ее поудобнее, готовясь пронзить Рису грудь. Паслен понял, что колдовство не удалось, и в отчаянии заскрежетал зубами. Он уже собрался броситься на Крелла, чтобы своим маленьким телом заслонить Риса или погибнуть вместе с ним, но тут злодей внезапно пошатнулся. Сделал несколько неуверенных шагов. Костяной шип выскользнул у него из рук.
— Есть! — радостно вскричал кендер. — Ты устал. Очень, очень устал. А доспехи очень, очень тяжелые…
Крелл упал на колени. Он попытался было подняться, но латы тянули его к земле; он беспомощно рухнул на пол и остался лежать на спине, скованный тяжелыми доспехами, и лишь слабо шевелил руками и норами, словно перевернутая черепаха.
Паслен выкарабкался из своего укрытия. Времени было мало. Заклинание действовало не очень долго.
— Помогите! — заорал кендер, кашляя. — На помощь! Мне нужна помощь! Рис ранен! Аббат! Кто-нибудь! Ну помогите же!
Но никто не пришел. Жрецы вместе с Аббатом были на улице, участвуя в сражении, которое, судя по звукам, еще продолжалось и становилось все яростнее. Огонь, казалось, уже распространялся по Храму, террасу совершенно заволокло дымом, над верхушками деревьев взметнулись языки пламени.
Паслен схватил острую кость. Крелл яростно уставился на кендера из-под забрала, не переставая осыпать противника проклятиями. Паслен принялся искать на теле врага открытое место, куда можно было бы вонзить шип, но костяные латы скрывали рыцаря с ног до головы. В отчаянии кендер ударил Крелла по шлему. Тот моргнул, прорычал мерзкое ругательство и принялся махать руками, пытаясь добраться до Паслена. Однако негодяй все еще находился под воздействием заклинания и был слишком обессилен, чтобы шевелиться. Он безвольно повалился обратно на землю.