Дитя некроманта

Ольховикова Анастасия

– Пожалуйста, Ив, – он ласково улыбнулся, сократив мое имя. – Снаружи несколько сотен суолов и сторов. Они все очень хотят жить…

Я смотрела прямо в его глаза, и с каждым звучащим словом понимала: он оказывает на меня странное усыпляющее воздействие. Он вдруг начинает казаться самым красивым и любимым на свете человеком, жить без которого означало бы перестать дышать. Но как я могла допустить подобную мысль, когда моя любовь, наоборот, проталкивала дополнительный воздух в легкие? И что такое творил со мной Мани?

– Нет! – вскричала я, когда его

лицо начало склоняться над моим. Умом я понимала: он хочет сделать, как лучше. Только вот такому воздействию я не хотела сопротивляться лишь в одном случае: если автором его являлся Дэй. Да, я узнала это ощущение: у меня потихоньку забирали силу, которую я добровольно отдавать не желала. И оттого слезы катились еще сильнее. – Нет… – уже тише, теряя последний контроль над своими действиями, нисколько не усмирив тьму, прошептала я.

А потом случилось невообразимое. Мани от меня оттолкнула фигура в темном плаще, и слезящимися глазами я проследила, как огневик исчезает в бушующем темном хаосе. Меня же прижали к груди до боли знакомым жестом, и следующая порция слез досталась уже костюму из плотной темной ткани:

– Дэй…

– Все хорошо, Эви, – ласково прозвучал над моей головой его голос, а подбородок водника уперся прямо в мою макушку. – Все будет хорошо, я тебе обещаю. Усмири тьму. Ты стоишь почти без сил, милая…

Зажмурившись, я постаралась успокоиться, и тьма начала поддаваться на просьбу. Удивительно, как такая неспокойная стихия становилась послушным котенком в руках человека, которого я полюбила. Я не разжимала глаз даже тогда, когда мое лицо приподняли за подбородок и осторожно потянули на себя.

– И даже не посмотришь, что я собой представляю? – раздался рядом его добродушный смешок, который я любила больше всего на свете.

– Мне не нужны глаза, чтобы узнавать тебя среди тысяч однообразных лиц, – возразила я. – Я буду искать сердцем.

– Эви… – мне показалась в его словах невысказанная горечь, но думать над этим дальше не было сил: прижавшиеся к моим до боли знакомые сухие губы напрочь вытрясли все мысли из головы, и, тихонько простонав, я крепче прижалась к любимому человеку, пытаясь продлить мгновение близости. А потом силы внезапно покинули меня, и я провалилась в обморок.

***

– Ну и что это было за представление? – Таорман, не скрывавший беспокойства, сидел на подоконнике облюбованного чердака и ждал слова хозяина.

– Его бы не было, не реши ты подвергнуть девочку действию своего дара. Неужели не чувствовал, что она сопротивлялась? – был короткий ответ. – Дурной огневик.

– Не дурнее твоего, – огрызнулся молодой человек. – Она там одна была, внутри своей тьмы, я не мог стоять и смотреть, как она сама себя погубит. Ни с того, ни с сего!

– Я наблюдал издали, – признался собеседник. – Перед тем, как Иви закричала, вокруг нее замедлилось движение воды. И саму ее я чувствовать перестал. Будто остановилось время.

– Витания, – процедил огневик. – Это точно ее рук дело! Она ведь из–за

тебя к малышке прицепилась! Они же после чердака на выходе столкнулись. Кто бы мог подумать, что твои бывшие могут оказаться настолько мстительными!

– Не забывайся, Рэй, – осадил его хозяин комнаты. – Будь она хоть одно мгновение со мной, это закончилось бы свадьбой. Такие демоны, как Витания, на полпути не останавливаются. Потому я и расставил сразу все по своим местам: меня ее навязчивое внимание не интересует.

– Похоже, она неправильно тебя поняла, – хмуро заметил Таорман.

– Похоже, придется за ней приглядывать, – согласился водник.

– Просто прекрати пропадать сразу после занятий, – взмолился, наконец, Мани. – И выйди уже из своей тьмы!

Губы хозяина чердака тронула грустная улыбка:

– Не получается. Знал бы ты, какой теплой она иногда бывает…

***

В сознание я возвращалась неохотно. Похоже, столкновение с Витой все ещё не отпускало меня. Но ударивший в нос запах настоек постепенно заставлял возвращаться к миру живых, давая прочувствовать все прелести истощения. Что было тому виной: моя вышедшая из–под контроля тьма или то, что под конец успокоиться мне явно помог Дэй…милостивая смерть! Дэй что, действительно был на полигоне?!

– Тише, милая, – прозвучал знакомый и родной голос. Папа. Вообще мы договаривались, что в академии специально встречаться не будем, но мой очередной подвиг, похоже, заставил его нарушить обещание.

Открыв глаза, я, как и ожидала, обнаружила себя в крыле целителей. На дворе стоял поздний вечер, и ленивые лучи заходящего солнца нехотя освещали небольшое помещение с двумя больничными местами. Папа заслонял собой половину окна, опираясь на подоконник, и я попыталась ободрить его улыбкой, пусть и вышло довольно слабо.

– Я опять наделала глупостей? – виновато спросила я, когда он оторвался от окна и подошёл к моей кровати, присев на краешек.

– Я впечатлен, – улыбнулся папа, и я поняла, что сегодня меня не будут считать виноватой.–Ты заткнула за пояс одного из сильнейших путешественников во времени. Причём она даже созналась, что сама спровоцировала твою агрессию, правда, я так и не понял, по какой именно причине.

– Если честно – я тоже. Мы всего–то и встретились с ней на… – осеклась я в последний момент, но было уже поздно: папа прекрасно изучил все мои уловки.

– На? – выгнав бровь, призвал он к продолжению.

– На чердаке, – сдалась я, понимая, что все остальное он и сам поймёт.

– На чердаке в общежитии? – удивление папы было неподдельным. –И что же вы, позвольте спросить, забыли на одном из двух открытых, а значит, явно мужских чердаков?

– Пап, мне очень надо было там появиться! – попыталась доказать я свою правоту, но отец остановил меня поднятием руки:

– Я верю тебе на слово. Сейчас не волнуйся. Истощение у тебя случилось знатное. Маме будем говорить? – и так испытующе зыркнул, что я закономерно отказалась: