Дитя некроманта
Шрифт:
– Иви… – сорвалось с его губ прежде, чем я почувствовала поцелуи на груди – жесткие, властные, наверняка оставляющие после себя след. Только вот мне было все равно – я хотела быть рядом с Дэем, несмотря ни на что, и надеялась, что хотя бы сейчас эмоции возьмут над ним верх. Как и всегда, надежде моей не суждено было прожить долго.
– Эвани, – оторвавшись от моей груди, прохрипел Дэй. – Надо остановиться, иначе…
Рвущееся наружу разочарование я скрыла за коротко брошенной фразой:
– Дай мне минуту.
Опустила голову, упершись лбом в плечо Дэя, и закусила губу, чтобы не издать ни звука, когда
На пол я встала твердыми ногами. Оправляя рубашку, заметила голодный взгляд у недавно перевязанного больного.
– Не знаю, какая муха тебя укусила, но нежелание говорить со мной, если честно, сильно удивляет. Мне кажется, мы не так мало вместе пережили, чтобы еще оставлять между нами тайны. Впрочем, это твое решение, и я не могу не уважать его.
– Иви… – тихо позвал меня огневик.
– А вообще ты трус, Дэй.
Тьма рассеялась, стоило мне подойти к выходу из комнаты. Надо же, сама собой проход экранировала, чтобы снаружи никто не был в курсе творящегося внутри безобразия. Я была зла на Дэя. Зато убедилась, что симпатией к Витании там и не пахнет. Было что–то, что не давало до конца быть со мной откровенным. Только вот что?
Он знал истинное имя принца Смерти. Моё. Факт нашего родства с Эвангелионом Эндорийским ему тоже был известен. И Они доверял ему настолько, что попросил присмотреть за мной. Кто же, Смерть его побери, был этот Дэй? По всему выходило, что он не простой мальчик, приходивший в огненный дворец. Такая осведомленность наталкивала на мысль о близости его семьи ко двору. Кем же были его родители? Какое место он мог занимать в истории Семи Королевств? Вопросы роились в голове, и ни на один я не могла ответить. Поэтому, лишь выйдя из комнаты, где держали Дэя, я сжала руку в кулак. В следующее мгновение в корпусе целителей меня уже не было.
***
Она ушла. Рассерженная, нахохленная, словно маленький воробей, и ужасно неудовлетворенная. Он чувствовал каждой клеточкой тела то огромное желание, что овладело его девочкой после того, как лишь коснулся ее губами. Воистину оказались правы те, кто говорил, что с любимой женщиной можно получить такой океан эмоций, который никогда и нигде до этого не испытывал. Трепетное существо в его объятиях, беззаветно ему доверяющее, подтвердило эту истину. Не знавшая мужчины – и одновременно открытая и страстная. Это ли не говорило о том, что чудо по имени Эвани было рождено в пылкой любви?
Он впервые в жизни ощутил укол зависти оттого, что у его несостоявшейся матери было такое сильное чувство по отношению к мужу. Иначе не родилась бы такая красивая и чувственная Иви. А еще он захотел, чтобы и в его жизни была такая же любовь. И чтобы она никогда его не покидала. Хотя…к чему греха таить, возможно, все его страхи на самом деле беспочвенны. Но самый сильный из них – навредить ей, принести боль – одновременно останавливал его и, тем самым, снова и снова наносил удары по Эвани. Он знал это. Но пока ничего не мог поделать.
Но ведь она еще придет, чтобы снять свою повязку? Молодой
***
Отец словно знал, что я сбегу из лазарета раньше времени, – поджидал меня на чердаке. Материализовавшись в комнате и сразу заметив его сидящим на моей постели, я с радостным визгом «папочка!» понеслась к нему. Он успел подняться как раз к тому моменту, когда я подскочила, и поймал в крепкие объятия. И пусть я все еще была зла на напарника, с папиным появлением все это ушло на второй план.
– Непослушный ребенок, – шутливо пожурил меня отец, не разрывая объятий.
Я даже отстранилась, справедливо решив защитить себя:
– Уговор со стори Минрани был такой: если смогу переместиться, значит, свободна!
– Удивительно, как ты вообще восстановила силы, – с любовью рассматривая меня, заметил отец.
– Пап, с такими родителями и дедами я вообще должна быть при полном резерве независимо от обстоятельств! – возразила я.
– И правда, – согласился один из родителей тут же, – но это совсем не означает, что ты можешь подставляться под удары. Помни, Эвани: благоразумие – вот то, что отличает нас от отступников.
– Да я знаю, пап, – с ним было трудно спорить, особенно когда он не имел привычки повышать голос и все доказательства приводил исключительно с разумной точки зрения. – Я и пыталась, правда! Ровно до того момента, как на нас демоны не напали.
– А запас ты каким образом израсходовала? – не поверил ни единому слову Эвангелион Эндорийский. – Я слушал подробный отчет стори Минрани, и она с уверенностью сказала: ты была почти на нуле возможностей, когда переносила вас с Таормином с диких земель в академию. Я, возможно, открою для тебя страшную тайну, но, не будь этой пропасти в силах, ты с гораздо меньшими потерями преодолела бы это огромное расстояние.
Крыть мне было нечем. Я просто решила сделать большие глаза и поджать губы.
– Пап, была причина.
– Вы с Мином решили выяснить, кто из вас лучший маг? – тут же предположил отец. – Это было до того, как вокруг столпились демоны, или после?
Тут уж пришлось еще и зубы сцепить, ведь я совсем не представляла, как рассказать папе о том, чем мы с Мином занимались в пещере, пока не вышли к демонам.
– Ну, все ведь хорошо закончилось? – примирительно заявила я.
– Благодари смерть за это, – отец покачал головой, – иначе мама узнала бы о твоих похождениях в моей версии.
– А вот это шантаж, между прочим! – я вырвалась из объятий отца и для большей наглядности засопела носом от негодования. Оба мы знали, что привлечь в наши тайны маму – значит использовать тайное и самое опасное оружие.
– Нет, просто проверял уровень твоей сопротивляемости, – обезоруживающе улыбнулся отец, разом сводя на нет все мои страхи в отношении матери. – Не забывай, какая часть вины лежит на преподавательском составе и в первую очередь на мне. Посылая вас на дикие земли, мы знали о возможной угрозе. И, тем не менее, не смогли просчитать все варианты развития событий.