Дитя пламени
Шрифт:
Двое других товарищей, Тости и Кэл, тут же начали плескаться в воде, как только последняя снасть оказалась на берегу и была освобождена от щедрых речных даров. Теперь Кэл вновь закрыл ее пробкой из разбухшей древесины и бросил назад в реку. Они немного поплавали, смеясь, болтая и жестами приглашая его присоединиться к ним.
Он расслабился и позволил потоку сбить себя с ног, так он вновь оказался в объятиях воды. Разве смерть не этого требовала от своих жертв? Только он, возможно, устремлялся вверх, в Небесную Реку, совершая свой путь в Покои Света, оставляя позади много разных мест. Но когда вода покрыла его лицо, он услышал лай собак. Он тут же поднялся и встал, Горе несся к нему, громко
— Нет, нет, друг, — сказал он, вытаскивая Горе за передние лапы обратно на берег, — я подожду здесь еще немного, если Господу так угодно. — Его товарищи подплыли ближе, не понимая его намерений. Они настороженно улыбнулись, когда он встряхнул мокрой головой, потом весело рассмеялись, увидев, как Горе погнался за облачком тумана, пытаясь сбросить его с себя.
Деревня раскинулась сразу за рекой. Позади деревянных домов высился огромный курган, только недавно были закончены земляные работы и выложены мрачным кругом огромные валуны на его плоской поверхности. Очень многим курган напоминал ему поле боя, где он пал, но река там бежала в другом направлении, лес не разросся так густо на север и запад, да и сам курган был очень древним.
И там не было деревни, скрывающейся в его тени. Это место не могло быть тем, где он умер.
— Но это — хорошее место, — уверил он Горе, который неодобрительно посмотрел на него. — И все же тебе не кажется странным, что в загробной жизни совершенно нет железа? За поясом у них кинжалы из кремня, а плуги у них не что иное, как крепкая деревянная рогатина, сделанная так, что одна ее часть переворачивает землю. Мне кажется странным, что Господь наказывает людей, делая их труд неимоверно тяжелым в другом мире.
Так сказала бы тетя Бела. Но она не была больше его тетей; у него не было семьи, осиротевшее дитя мертвой блудницы.
— Алан! — Уртан махал ему, чтобы он подошел к корзинам, поднять каждую из них могли только двое сильных мужчин.
Может, у него и не было семьи, но на этой земле они нуждались в нем, пусть только для того, чтобы перенести корзины с рыбой в деревню. Разве не отдал он все женщине-кентавру? Возможно, на этой остановке по пути в Покои Света он должен забыть ту жизнь, которой жил раньше.
Они тащили корзины вверх по склону. Дети визжали и прыгали вокруг рыбы, и, испытывая благодарность за столь добродушный прием, он понял: после всего, что с ним произошло, совсем не сложно выучить несколько слов: «рыба», «корзина», «нож» и слово, означающее «дети», подходящее для мальчиков и девочек.
Это была замечательная идея — изучить здесь как можно больше, ведь он даже не представлял, сколько времени проведет в этом месте и где окажется потом.
За воротами он увидел Адику. Без золотых рогов и витого пояса, внушающих страх, она была бы похожа на любую молодую женщину, если бы не пылающий шрам на Щеке. Она наблюдала, как они тащат корзины через ворота, и он улыбнулся, поймав себя на мысли, что очень рад ей, но тут же в голове всплыла картина прошлой ночи, когда она указывала на кровать в своем доме. Адика улыбнулась в ответ, сделав шаг вперед, отчего ветерок распахнул ее юбку, открывая длинные стройные ноги.
Алан вспыхнул и посмотрел вдаль. Разве не давал он клятву Таллии? Если он должен отказаться от нее, если должен признать, что он и Таллия больше не муж и жена, разве задолго до этого не давал он обет в церкви? Он не должен восхищаться красотой женщин.
Когда они подошли к большому дому, который находился в центре деревни, он обернулся и посмотрел на ворота, что остались далеко позади. Адика все еще стояла там, рядом с пожилой женщиной, которую звали Орла. Разве не расстался он со всеми клятвами и обещаниями, обманами и тайнами? Разве женщина-кентавр
Возможно, как тому младенцу, ему нужно было снова научиться дышать. Может, в том и заключалась тайна путешествия, что на каждой остановке по пути ты учишься чему-то новому, пока не будешь подхвачен потоком, несущим тебя к свету Господа.
В большом доме дети всех возрастов крутились около рыбы, а Уртан каким-то немыслимым образом успевал раздавать ее, пока не осталась небольшая часть для Тости и Кэла.
— Пойдем, — сказал Кэл, которого, видимо, еще при рождении ужалила пчела нетерпения. Они с Тости были одного возраста, очень похожи между собой и различались только темпераментом. Они провели Алана через всю деревню к другому большому дому. Подойдя ближе, они оказались перед мощным каменным основанием с деревянными столпами и перекладинами, соломенной крышей, с одной стороны в пристройке к дому раньше располагались конюшни, сейчас понять это можно было лишь по витающему вокруг едва уловимому запаху животных. Внутри дома Кэл обратил его внимание на разнообразные меха и циновки из тростника, свернутые и лежащие на деревянных настилах под накренившимися стенами. Молодой человек, указав ему на одно из мест, жестами объяснил, что здесь он будет спать, и заставил Алана пять раз повторить слово, которое, должно быть, означало «спать» или «кровать». Удостоверившись, что Алан запомнил, он вновь проводил его на улицу. Убирая в сторону внутренности, они выкладывали подготовленную рыбу на поверхность, устланную ивовыми прутьями, чтобы дать ей просохнуть. Не одна попытка потребовалась Алану, чтобы научиться пользоваться кремневым ножом, но он упорно продолжал добиваться результата, а Тости, чтобы не мешать ему тренироваться, вскоре удалился.
Дел было очень много. Как обычно говаривала тетушка Бела, «работа никогда не прекращается, только наша короткая жизнь подходит к концу». Работа помогла ему забыться. Он отдавал всего себя любому делу, нужно ли было чистить рыбу или, как сегодня, вырубать деревья для высокого ограждения. Он научился пользоваться каменным топором, которым невозможно было что-либо сделать, впрочем, как и железным, к которому он привык, поэтому вскоре Алан приспособился обтесывать деревья инструментами из кремня.
Могло ли такое быть, что Господь возжелал напомнить людям, что войне нет места в Покоях Света? Основой войны было железо, из которого изготавливалось все оружие. В конце концов, именно железным мечом Повелительница Битв нанесла смертельный удар.
И все же если эти люди ничего не знали о войнах, то зачем так усердно они укрепляли свою деревню?
Наблюдая за тем, как медленно Алан обтесывает кору с деревьев, Кэл просто изнывал от нетерпения, показывая, что ему лучше вернуться к вырубаемым деревьям, а здесь он сам закончит. Тости закричал на Кэла, но Алан, не меняя добродушного выражения лица, тут же поменял тесло на топор. Они с Уртаном осмотрели несколько молодых буков и подобрали четыре, наиболее подходящие для ограждения.
Алан измерил расстояние, чтобы падающее дерево ничего не зацепило, и начал рубить. Первый взмах топором оказался настолько неудачным, что Алану пришлось отскочить назад, чтобы не пострадать самому. Из-за дерева показался человек и, сыпля проклятиями, с силой ударил топором. Полетели щепки, и топор глубоко вошел в дерево.
Пораженный, Алан не знал, что делать. Мужчина обернулся и вызывающе посмотрел на него, всем своим видом выражая отвращение. Это был тот человек, который угрожал ему вчера, он отзывался на имя Беор. Он был столь же высок, как и Алан, но гораздо шире в плечах, казалось, что своими огромными ручищами он мог стирать камни в порошок.