Дитя пламени

Эллиот Кейт

— Может, это и был принц, — не раз повторял он людям, стараясь, чтобы в голосе его звучали правдивые нотки. Скоро спутники начали с ним соглашаться, подтверждая его мысль рассказом слуги, направлявшегося на юг, который сообщил, что принц Санглант действительно присоединился к королю.

Когда он прибыл в Ангенхейм и увидел, что королевский двор спешно готовится к отъезду, Захария решил воспользоваться создавшейся суетой, немного протолкнулся вперед и оказался среди толпы прибывших просить милостыню, излечения или правосудия от короля. Он практически ничем не отличался от грязных нищих и бедных фермеров,

ночевавших под открытым небом в полях и близ леса, видневшегося невдалеке, за дворцовыми укреплениями. Многие любили посплетничать, поэтому никто бы не обратил внимания на несколько невинных вопросов, заданных охранникам.

Но после семи лет рабства у кочевников-куманов и года, который он провел, путешествуя один, словно изгой, по странам, где жил его собственный народ, Захария забыл, что его рваная одежда, неопрятная внешность и восточный акцент могут заставить людей насторожиться, и если они не прогонят его, то точно не станут доверяться ему.

Скоро остались позади внушительные укрепления, и он оказался внутри дворцовых стен. Как только охрана увела его козу и забрала потрепанный кожаный мешок с оружием, его провели через красивые резные двери в один из домов. Подталкивая его древками копий, охранники попытались заставить Захарию встать на колени перед пожилым лордом, сидящим на скамье с кубком вина в руке, и красивой молодой женщиной, находившейся рядом с ним.

Старый лорд передал ей кубок и, нахмурившись, посмотрел на Захарию, который постукивал пальцами по коленям.

— Он отказывается становиться на колени. — В его голосе слышались нотки восточного акцента, но за время долгих путешествий и остановок в различных местностях их уже начали слегка перекрывать характерные особенности центральных герцогств.

— Я не хотел обидеть вас, милорд, — быстро произнес Захария. — Но я брат и давал обет не становиться на колени ни перед кем, кроме Господа.

— Неужели? — Рядом с лордом постоянно кружился молодой слуга, все время что-то нашептывая ему на ухо. Когда он отошел, лорд поднялся и подался немного вперед. — Знаешь ли ты, кто перед тобой?

— Нет, не знаю, милорд, но, судя по вашей речи, могу сказать, что вы много времени провели на востоке.

Старый лорд засмеялся, хотя и не так громко, как его молодой слуга, который указывал на вышитый герб, висевший на стене над столом, уставленным золотыми и серебряными блюдами и чашами. От изобилия еды рот Захарии наполнился слюной — яблоки, груши, хлеб, сыр, лук и петрушка, — но от увиденного символа на гербе кровь застыла в жилах и страх огромным комом подступил к горлу. Только тогда Захария заметил, что у лорда одна рука; другой рукав был закреплен на спине, чтобы не мешать.

— Серебряное дерево — символ дома Вилламов, милорд, — произнес он, тихо проклиная себя. Это было большой ошибкой, совершенной им еще тогда, в племени печанеков: он позволил тем, в чьих руках была власть, заметить его, потому что в те дни он еще верил в Единого Бога и думал, что его прямой обязанностью было донести до них, погруженных во мрак невежества, свои обычаи богослужения. — Неужели вы маркграф Виллам? Я молю о прощении, милорд, когда я был молод, он был уже пожилым человеком, и я подумал, что старый маркграф, должно быть, уже почил и все перешло к его наследникам. Я

благодарю Господа, вы ведь еще не мертвы, — смело произнесла женщина. — Надеюсь, вы чувствуете себя молодым настолько, чтобы сыграть свою роль на нашей свадебной церемонии.

Виллам открыто улыбнулся.

— Говорят, что конь может пасть, если слишком его загонять.

Слава Богу, она была не насмешницей, но веселилась так, что Захария чувствовал себя неудобно, вспоминая о том, чего Булкезу лишил его.

— Надеюсь, я не выбрала коня, который быстро охромеет.

— Нет, не стоит этого опасаться. — Он поднял кубок с вином и жестом приказал слуге наполнить его. — Прошу вас, возлюбленная моя, позвольте мне поговорить с этим человеком наедине.

— Какая-то интрига? Вы боитесь, что я некстати вспомню об этом в беседе с Теофану?

Если ее поведение и раздражало его, он этого не показывал.

— Я не желаю, чтобы тревожили короля по какому бы то ни было вопросу, завтра он уезжает. Если я буду единственным человеком, который выслушает эту историю, я ручаюсь, дальше меня она не пойдет.

Но она не хотела так просто сдаваться.

— Этот брат, или как там он себя называет, может унести все эти истории гораздо дальше, чем я, Гельмут. Ведь у него тоже есть язык.

Страх сковал его тело, ведь они, в чьих руках находится власть, могут отнять у него самое дорогое, то, что он ценит больше всего. Ноги его ослабли, и он повалился на колени. Трудно было не начать молить о милосердии.

— У нас у всех есть языки, Леоба, — терпеливо отвечал Виллам, — но я бы хотел поговорить с этим человеком наедине.

Несмотря на знатное происхождение, Леоба была достаточно молода, чтобы быть его внучкой, поэтому, как бы ни были они равны, она вынуждена была преклониться перед той властью и величием, которые давал ему возраст. Леоба поднялась, поцеловала его скромно в щеку и удалилась.

Старый лорд проводил ее взглядом, и Захария заметил огонек вспыхнувший в его глазах: от греха желаний и плотских страстей страдают люди как знатного, так и низкого происхождения.

Как только за ней закрылась дверь, старый маркграф сразу перешел к делу.

— Я не желаю знать ваше имя, но мне доложили, что вы задавали вопрос охранникам о местонахождении принца Сангланта.

— Я вижу, что вы достойный человек, милорд. Теперь, когда я брошен в логово ко львам, мне нет больше смысла делать тайну из моих поисков. Да, я ищу принца Сангланта. Он здесь?

— Нет, его здесь нет. Он практически объявил открытое восстание против власти короля Генриха. Я думаю, такой знающий человек, как вы, понимает, насколько это серьезное оскорбление.

— А…— протянул Захария, на мгновение потеряв дар речи. Но он никогда не отступал перед трудностями, тем более что прекрасно знал, как сформулировать вопрос, чтобы защитить себя да и выведать немного информации. — Все же человек, пусть даже принц, не может восставать один.

— Верно, не может. — Виллам тоже знал об этой уловке. — Вы хотите присоединиться к нему?

— Нет, милорд. Я искал его совсем не для этого, тем более ничего не знал о готовящемся восстании. Мне не интересна земная борьба, я стремлюсь познать структуру небес и славу создания. Это правда, милорд, но я никогда не говорил с принцем.