Дитя прибоя

Аскеров Эльхан

— Дальвар, я могу увидеть вашу новую машину?

— Можешь, — кивнул парень, жестом указывая на соседнее кресло.

При появлении императора, Кержак и Родри не сговариваясь, встали, но сам Лёха, даже не пошевелился.

— И ещё. Я хотел бы с вами поговорить, — подумав, добавил юноша.

— Не вопрос. Говори, — кивнул Лёха.

— С глазу на глаз, если вы не против, — смутился юноша.

— У меня нет секретов от друзей, но если это личное, то я готов, — пожал плечами парень, не спеша, поднимаясь из кресла. — Извините нас,

друзья.

— Конечно, — дружно закивали головами вожди.

Лёха отвёл мальчика в тень скалы и, заложив большие пальцы за пряжку ремня, вопросительно уставился на него. Откашлявшись, юноша смущённо ковырнул землю носком сапога и, не поднимая глаз, тихо спросил:

— Скажите, Дальвар, почему вы и ваши друзья согласились мне помочь?

— Ты законный император этой страны. Плохой, хороший, время покажет. Но ты прямой наследник императорского рода, и помочь тебе, наш долг.

— И вы ничего не хотите лично для себя? Знаете, я хоть и молод, но давно уже понял, что никто не станет помогать просто так. От императора всем всегда что-то нужно. Земли, золото, титулы, власть. А чего хотите вы?

— Лично я, ничего. Можешь не верить, но это правда. Здесь, среди первородных, я живу так, как мне нравится. У меня есть всё, что нужно обычному человеку для жизни. Так чего ещё мне просить? Титула? И перед кем мне им тут размахивать? Золота? Я могу взять из сокровищницы гномов столько, сколько мне потребуется. На моих придумках они всё равно больше заработают. Власть? Для меня, это, прежде всего ответственность за других. Ну и зачем мне такая обуза? Гораздо проще жить, отвечая только за себя самого. На самом деле, я хочу совсем другого.

— И чего же?- тут же спросил юноша, буквально впиваясь в парня взглядом.

— Что ты, став настоящим императором, сделал всё, чтобы первородных считали равными людям. И по законам, и в жизни. Чтобы никто и никогда не смел больше поднимать на них руку. Поверь, это очень важно. В том числе, и для твоего трона. Если хочешь сохранить империю, сделай так, чтобы все первородные расы приняли твою сторону.

— А разве сейчас это не так? Ведь они приняли меня в своём уделе, — растерялся юноша.

— Сейчас, они делают то, что должны делать, но стараются быть нейтральными. Держаться со всеми одинаково…

— Я знаю, что такое нейтралитет, — обиделся император.

— Вижу, — улыбнулся Лёха. — Заешь. То, что ты получил прекрасное образование, здорово. Это значит, что тебе не придётся объяснять прописные истины. Больше всего, я боялся встретить избалованного, испорченного мальчишку, который знает только одно слово. Хочу. Но теперь, я вижу, что с тобой можно разговаривать как с мужчиной, понимающим, что такое долг. Поверь, это очень важно.

— Я вас не понимаю, — помолчав, неожиданно признался юноша. — С самого начала я понял, что вы очень необычный человек. Вам наплевать, что я император. Вы с самого начала говорили со мной на равных. И я не понимаю, почему? Откуда у вас такая уверенность,

что я не рассержусь, не потребую от вас почтения? А главное, что не сочту это оскорблением?

— А в чём оскорбление?- удивился Лёха. — Я привык оценивать не родовитость и титул, а самого человека. Знаешь, я встречал среди кметов людей, которым, не задумываясь, дал бы звание барона, и встречал баронов, которых с удовольствием сделал бы каторжниками. Не важно, какое звание у человека. Главное, каков сам человек.

— Хороший совет. Я его запомню, — подумав, одобрительно кивнул юноша. — Орки рассказали, что вы очень многое умеете и знаете, — неожиданно сменил он тему.

— Ну, кое-что я действительно умею, — кивнул, насторожившись Лёха.

— А это правда, что вы смогли победить десятника орков в бою на кулаках?

— Было такое, — усмехнулся Лёха.

— Вас учил кто-то из егерей?- не унимался юноша.

— Можно и так сказать.

— А этому долго учиться?

— Хочешь научиться драться?- прямо спросил Лёха, сообразив, куда он клонит.

— Да. Мне надоело бояться. Надоело, что за спиной вечно топчутся несколько громил, всё умение которых заключается в готовности умереть, если на меня нападут. Я хочу быть уверенным, что могу сам защитить свою жизнь, — горячо ответил юноша.

— Верю. Но это очень не просто, — грустно вздохнул парень. — А ещё, это больно, обидно, и иногда, унизительно.

— Почему?- растерялся император.

— Потому, что пока ты ученик, тебя будут бить.

— А это обязательно?

— Боишься боли?- насторожился Лёха.

— Не знаю. По настоящему, больно мне ещё никогда не было, — честно признался юноша. — Несколько раз с лошади падал, когда верховой езде учился.

— Молодец. Ты умеешь признавать свою слабость. Это, многого стоит, — одобрительно кивнул Лёха. — Но научиться правильно драться на кулаках, не получая ударов в ответ, невозможно. Иначе, ты не научишься терпеть и правильно защищаться. Меня и самого долго били, прежде, чем я понял, что нужно делать.

— Научите меня стрелять и драться, — вздохнув, попросил юноша.

— Если скажешь мне правду, — помолчав, ответил Лёха, глядя ему в глаза.

— Какую именно?- осторожно уточнил юноша.

— Это не страх за свою жизнь заставил тебя обратиться ко мне с такой просьбой. Точнее, не только он. Есть что-то ещё. Что?

— Не так давно, я случайно подслушал разговор нескольких придворных. Они смеялись надо мной, говоря, что такой слизняк как я, всегда будет их игрушкой. Что я не мужчина, а просто смазливый мальчишка, и что пришло время показать мне, чем отличается мужчина от сопляка, — с обидой в голосе ответил юноша. — А что мне делать? Все мои учителя в один голос твердят, что император, это, прежде всего, государственный ум, что владеть оружием должны солдаты и генералы, а император должен думать. Знаете, надо мной даже придворные дамы смеются, — чуть всхлипнув, закончил он.