Дитя реки
Шрифт:
Пандарас решил вмешаться:
— Господин! Если ты выбираешь эту карьеру, ты должен быть вооружен соответствующим образом. Как твой оруженосец, я тебе это настоятельно рекомендую.
— Оруженосец! Ха-ха! — Крепкими заостренными ногтями Тамора вскрыла раковину устрицы, высосала мякоть и вытерла рот тыльной стороной ладони. Рыжие волосы наемницы, крашеные, как показалось Йаме, были коротко острижены, только сзади они доставали до плеч.
На ней были нагрудная пластина, юбочка из кожаных полос и кольчужная рубашка без рукавов, оставляющая открытыми сильные мускулистые руки. На рыжеватой коже ее предплечья
Они сидели в тени под зонтиком у столика одной из кофеен, на самом берегу, поблизости от дамбы, идущей к Черному Храму. Был самый полдень. Хозяин кофейни сидел под тентом у ящика со льдом и, прикрыв глаза, слушал доносящуюся из магнитофона под стулом длинную монотонную молитву.
Тамора прищурилась от слепящего серебристого света, сверкающего на влажных отмелях реки. У нее было маленькое, дикое, треугольное лицо, зеленые глаза и широкий рот до самых скул. Брови ее тянулись цельной кирпично-красной полосой, которая вдруг разошлась, и она сказала:
— У наемников не бывает оруженосцев, только у офицеров в регулярных войсках. И оруженосцев назначают из рядовых. Этот мальчишка присосался к тебе, как пиявка, Йама. Если хочешь, я его прогоню.
— Просто мы так шутим, — ответил Йама.
— Я действительно его оруженосец, — заявил Пандарас. — Мой господин благородного происхождения. Он достоин того, чтобы иметь целую свиту прислуги, но я настолько хорош, что ему хватает меня одного.
Йама рассмеялся.
Тамора сощурилась на Пандараса.
— Такие люди для меня все на одно лицо, как крысы под ногами, но могу поклясться, что ты — мальчишка-рассыльный из того гнусного трактира, где я сегодня ночевала. — Она обратилась теперь к Йаме. — Если бы я была более подозрительна, то решила бы, что тут какой-то заговор.
— Если заговор и был, то между твоим другом и хозяином трактира.
— Хе-хе! Я это подозревала. Если мне удастся пережить работу по теперешнему контракту, а нет никаких причин, чтобы не пережить, я, пожалуй, шепну пару слов этому мерзавцу. И не только слов. — Обычно лицо Таморы украшала угрюмая подозрительная гримаса, но когда она улыбалась, лицо ее оживало, как будто с него падала маска или из-за тучи вдруг появлялось солнце. Вот и теперь она улыбнулась, словно радуясь мысли о возмездии.
Верхние клыки у нее были длинными и острыми.
Йама сказал:
— Предательство не принесло ему дохода.
С застывшим лицом Пандарас лягнул его под столом.
Тамора заметила и сказала:
— Мне не нужны ваши гребаные деньги, иначе бы я их уже забрала. Как раз сейчас я взялась за новую работу, так что думай скорее, как ты распорядишься полученным по праву оружием. Как я уже сказала, ты можешь бросить его в реку или оставить мусорщикам, но это хорошая амуниция.
Йама поднял меч. Его широкое лезвие оказалось железным и сильно изъеденным, зазубренный край был острым как бритва, на рукоятке намотана бронзовая проволока, а пластиковая полоска эфеса — без всяких украшений, но сильно исцарапана. Он поднял меч к лицу, потом сделал несколько выпадов. Рана на руке под грубой повязкой сразу открылась, и Йама опустил меч. Никто из сидящих за столиками не взглянул
— У меня есть нож, который мне хорошо служит, а этот меч для сильного, но не очень гибкого человека, которому впору рубить лес, а не сражаться. Лучше отдай его дровосеку, хотя, думаю, он предпочтет свой топор.
Но доспехи я оставлю себе. Сама говоришь, старые латы самые лучшие.
— Ну что ж, по крайней мере ты хоть немного понимаешь в оружии, ворчливо заметила Тамора. — Ты здесь потому, что хочешь наняться? Если так, то могу дать бесплатный совет. Приходи завтра пораньше. Лучшая работа бывает по утрам. Кондотьерам нравится солдат, который умеет рано вставать.
— Мне хотелось посмотреть пару дуэлей, — сказал Йама.
— Ха-ха. Показательные бои между натертыми маслом откормленными дебилами, которые не продержатся и минуты в настоящем сражении. Неужели ты думаешь, что с этими чертовыми еретиками мы деремся мечами?
Такие бои привлекают людей, которые иначе бы не пришли, и все. Они напиваются с сержантами-вербовщиками. И на следующий день очухиваются уже зачисленными в армию. Со вкусом похмелья и присяги во рту, будто проглотили железное пенни.
— Я пока не собираюсь вступать в армию. Может, в конце концов я стану ополченцем, но не сейчас.
— Он ищет свою семью, — вмешался Пандарас.
Теперь наступила очередь Йамы толкать своего товарища под столом. Стол был жестяной с бамбуковой стойкой и бумажным зонтом.
Йама сказал:
— Я ищу некоторые записи в одной из библиотек Департамента.
Тамора проглотила последнюю устрицу и икнула:
— Тогда запишись в Департамент. А еще лучше чертовым архивистом. Через десять лет ученичества тебя могут послать во Дворец Человеческой Памяти, но скорее всего пошлют слушать истории преображенных жаб, торчащих в какой-нибудь грязной дыре. Но все равно это надежнее, чем пытаться втереться к ним в доверие. Это очень молчаливая публика, а кроме того, если кого-то из них уличат, что он выдает секреты, его казнят на месте.
Такое же наказание и для того, кто склонил его к предательству. Записи — это все, что осталось от мертвых, их будут хранить до дня воскрешения после Страшного Суда.
Даже посмотреть на них не так, как положено, и то считается серьезным преступлением.
— В Пуранах говорится, что Хранителям не нужны архивы, ибо в конце времен возникает бесконечное количество энергии. В последний миг, когда будет сворачиваться Вселенная, возможно все, и все, кто когда-либо жил или мог жить, воскреснут и будут жить вечно в бесконечном сегодня. Кроме того, записи, которые я ищу, находятся не во Дворце Человеческой Памяти, а в Департаменте Аптекарей и Хирургов.
— Это в общем-то одно и то же. Просто он на крыше, а не внутри.
— Видишь, и я тебе это говорил, господин, — сказал Пандарас. — Не нужна она тебе, я все это знаю.
Демонстративно игнорируя слова Пандараса, Тамора продолжала:
— Их материалы тоже охраняют архивисты. Если ты не костоправ, то можешь об этом забыть. Во всех Департаментах порядки одни и те же. Правда — штука дорогая, и сохранить ее в чистоте нелегко, поэтому добраться до нее без нужного разрешения — дело опасное, — Тамора улыбнулась, — но это не значит, что добраться совсем нельзя.