Дитя реки
Шрифт:
Когда мальчик-слуга показался из аллеи, Йама припер его к стене и приставил к горлу нож.
— Я ничего не хотел плохого! — взвизгнул парень.
Попугай в ветвях эхом подхватил испуганный крик и заверещал, переиначивая его на свой лад Йама убрал нож. Ему пришло в голову, что если бы одноглазый наемник догадался тихонько проникнуть в комнату и перерезать ему горло или задушить проволочной удавкой вместо того, чтобы вламываться, выбивая дверь и бешено размахивая мечом, то сейчас бы Йама, а вовсе не этот убийца, лежал наверху мертвый.
— Он
— Он мертв. — Йама спрятал нож в ножны. — Мне надо было тебя послушать, а сейчас дела плохи: я убил человека, а моя монета у твоего хозяина Мальчик-слуга одернул смятую куртку. Несмотря на пережитый страх, он держался с достоинством. Он дерзко посмотрел в лицо Йаме и произнес:
— Ты мог вызвать магистратора.
— Мне не хотелось бы втягивать тебя в это дело, но, может, ты мне покажешь, где спит твой хозяин? Если я получу назад свой реал, то половину отдам тебе.
Мальчик ответил:
— Пандарас к твоим услугам, господин. Я вырву ему сердце и за десятую долю реала. Он меня лупит, обманывает клиентов, обманывает поставщиков продуктов и виноторговцев. Ты смелый человек, господин, но в трактирах ничего не понимаешь. Ты ведь сбежал, правда? Потому и не хочешь вызывать магистратора.
— Как раз магистратора я не боюсь, есть кое-кто пострашнее, пробормотал Йама, имея в виду префекта Корина.
Пандарас кивнул:
— Семья может быть хуже любой тюрьмы, уж я-то знаю.
— Видишь ли, на самом деле я просто приехал сюда как раз искать свою семью.
— Я так и думал, что ты не местный. Никто из рожденных в стенах города не стал бы открыто носить такой нож: старинный, да к тому же очень ценный. Могу поспорить, тот мертвец в твоей комнате больше интересовался ножом, чем монетой. Конечно, я всего лишь уличный мальчишка, но я здесь все знаю. Если ты и правда хочешь найти свою семью, то я могу оказать тебе массу услуг в этом деле.
Я с радостью брошу свою работу. Она никогда мне особенно не нравилась, к тому же теперь я становлюсь для нее староват.
Йама подумал, что такое предложение не очень-то отличается от грабежа, но решил заявить, что будет рад иметь его в помощниках.
— Мой хозяин спит, как сытый тюлень, — сказал Пандарас. — Он не проснется, пока ты не приставишь ему нож к горлу.
Пандарас впустил Йаму назад в трактир через заднюю дверь и провел его наверх. Он приложил палец к губам и неслышно поднял щеколду. Нож испускал слабое голубое сияние, и входя в душную комнату, Йама поднял его над головой, как свечу.
Хозяин храпел под смятой простыней на огромной кровати с пологом, которая занимала почти всю комнату.
Другой мебели не было. Йама потряс его и сел. Простыня соскользнула с его голой груди и задержалась на брюхе. Когда Йама поднес кончик ножа к его лицу, трактирщик вдруг улыбнулся и сказал:
— Ну, давай, убей меня. Не убьешь, так я напущу на тебя магистраторов.
— Тогда
Хозяин трактира бросил на Йаму хитрый взгляд. Голубое мерцание ножа мягко отражалось в его круглых черных глазах и отсвечивало на вставших торчком светлых волосах.
— Ну, разумеется, труп, — сказал он, — иначе тебя бы здесь не было. Сиг работал не на меня, ты ничего не докажешь.
— Тогда откуда же ты знаешь его имя?
Хозяин пожал плечами, это выглядело как небольшое землетрясение:
— Сига все знают.
— Значит, все должны знать и про вашу сделку. Отдай мой реал, и я сразу уйду.
— А если не отдам, что ты тогда сделаешь? Если меня убьешь, то тебе самому его не найти. Почему бы нам не выпить по стаканчику бренди и не обсудить все спокойно? Мне бы пригодился такой ловкий малый, как ты.
Есть много способов приумножить твои деньги, и я их почти все знаю.
— Я слышал, ты обманываешь клиентов, — заговорил Йама, — а те, кто обманывает, всегда боятся, что их тоже обманут, я думаю, мою монету ты мог спрятать только в этой комнате, ведь ты никому не доверяешь. И скорее всего под подушкой.
Тут хозяин сделал выпад, и что-то ударилось о нож Йамы. Комната наполнилась ярким светом, а трактирщик громко вскрикнул.
Чуть позже трактирщик бесформенной тушей приткнулся к спинке кровати, избегая встречаться с Йамой взглядом. Рука его сильно кровоточила, он, правда, обернул ее простыней, прежде чем броситься отнимать нож, тем не менее порез был очень глубоким. Но он не думал о ране, как не задумывался и о вопросах, которые задавал Йама. Он, не мигая, вглядывался в нечто, исчезнувшее почти тотчас, как появилось, и только все повторял:
— У него нет глаз. Волосы, как паутина, и нет глаз…
Йама поискал под валиком кровати и под матрацем, а потом вспомнил, как сам прятал карту в своей комнате в замке, и стал рукояткой ножа вскрывать одну за другой доски пола, пока не нашел одну, прибитую совсем слабо, под которой трактирщик спрятал золотой реал. Ему пришлось пригрозить толстяку ножом и возвращением призрака, чтобы тот перевернулся, и Йама смог заткнуть ему рот и связать большие пальцы рук полосой, оторванной от простыни.
— Я только забираю свое, — уходя, сказал Йама. — Не думаю, что тебе причитается что-нибудь за гостеприимство. Тот дурак, которого ты послал меня ограбить, мертв. Радуйся, что сам остался жив.
Пандарас ждал его за воротами.
— Позавтракаем у рыбачьих доков, — сказал он. — Лодки выходят на рыбалку еще до рассвета, поэтому забегаловки там открываются очень рано.
Йама показал Пандарасу золотой реал. Руки его дрожали. Он был абсолютно спокоен, пока искал монету, а сейчас его трясло от нервного возбуждения. Он рассмеялся и сказал: