Дитя Самайна

========== Последний Самайн ==========

Ветер шумел в ветвях, осыпая дорожки каскадом золотистой листвы, пугливо мерцали огоньки свечей в пустых глазницах самайновых тыкв. Где-то в отдалении горели костры, танцевали и пели люди, но Роза стояла одна посреди пустой улицы и не хотела возвращаться на праздник.

Ещё утром она ощутила странное волнение, и теперь это чувство вдруг стало совершенно неконтролируемым, захлестнуло волной, заставило выбежать из круга и дало остановиться только здесь. Тыквы таращились на неё с каждого

крыльца, скалились из садиков, подмигивали из окон, но Роза, раньше находившая их жуткими, сейчас совсем не боялась. Куда страшнее, темнее и ужаснее было то, что росло у неё внутри.

Чёрный ведьминский плащ, остроконечную шляпу — всё она готова была сорвать, только бы прекратилось то, чему она пока не знала названия. Голос отказался ей служить, сердце билось часто-часто, но не от страха. Тело словно пыталось услышать и выразить то, для чего у него не находилось никаких органов чувств.

А потом через дорогу протянулась чёрная тень. Роза всмотрелась в неё, почти ожидая, что чернильная темнота схватит её за узкий носок сапожка. Она не могла сдвинуться с места, и даже оглянуться было невозможно. Кто-то или что-то отбрасывало эту жуткую тень ей под ноги.

Ветер стих, но отчего-то свечи в тыквах и тыковках продолжали мигать.

— А вот и ты, — произнёс мелодичный мужской голос.

Роза смотрела на тень и видела, что у мрака есть рога.

— Ты не приняла мой дар, — послышались шаги, мягкие, осторожные, будто кошачьи.

И тут прямо перед ней оказалось лицо. Рогатый незнакомец склонился, заглядывая в глаза. Его собственные оказались разного цвета, с чересчур расширенным зрачком. Роза шумно сглотнула и покраснела от смущения. Но незнакомец совершенно не придал этому значения. Его чрезмерно горячие ладони опустились на плечи Розы, крепко сжимая. Чёрные ногти больше были похожи на птичьи когти.

— Какой ещё… дар? — вырвалось у Рози вместе с дыханием.

— Но ведь ты моя, вся целиком, — странно ответил незнакомец. — Ты моя.

— Я вас и вовсе не знаю, — запротестовала она, леденея от ужаса. Тыквы вдруг начали гаснуть — одна за другой.

— Ты — дитя, что было отдано мне в ночь Самайна, — пояснил незнакомец и улыбнулся, слишком острые зубы на миг царапнули губу. — Ведь сегодня — день твоего рождения.

— Нет! — она замотала головой, но в глубине души уже понимала, что это чистая правда. — Я родилась первого ноября, утром первого ноября!

— В ночь Самайна, — прервал он её. — И теперь ты — моя, маленькое дитя. И ты не приняла мой дар, — глаза его стали жестоки.

Роза вдруг вспомнила, что утром нашла на крыльце коробку, завёрнутую в упаковочную бумагу и перевязанную лентой. Она оставила её в спальне, решив не открывать. Что за шутку могли бы подкинуть в этот идиотский день?

И теперь ей стало ясно, что это и был отвергнутый подарок.

— Я просто… я не успела открыть его… — она искоса глянула на собеседника.

Тот издал вороний крик, словно расхохотался.

—

Мне известны твои мысли, но я дам тебе шанс.

И всё вдруг закружилось, зашелестели листья, зашуршал и завыл ветер, снова вспыхнули свечки. Роза зажмурилась и… оказалась дома. Ей не нужно было открывать глаза, чтобы понять, что это так и есть. Она узнала запах яблок в карамели, услышала знакомое тиканье часов, мягкое жужжание, которое издавал холодильник…

А потом незнакомец холодно заметил:

— Ну? Ты будешь открывать?

Роза отпрянула от него, едва не споткнувшись о стул, и кинулась наверх, в спальню. В доме царила тишина, и её шаги казались грохотом. Коробка стояла на прежнем месте, у зеркала, перед которым Роза расчёсывала каштановые волосы, собираясь надеть шляпу. Торопясь, Роза сорвала ленту и поспешила освободить от обёртки коробку. Пальцы дрожали от волнения, изнутри снова поднималась чёрная волна, разум не мог справиться и оценить, что же такое происходит. И вот наконец крышка отлетела в сторону.

На чёрном бархате лежал ритуальный клинок. Роза не знала, почему она так уверена в его предназначении, но всё-таки сжала костяную рукоять в ладони, поражаясь, насколько легко и просто та легла в руку. Точно была создана только для неё, точно приросла к пальцам.

— Удобно? – голос втёк в комнату, рогатая тень заняла собой всю противоположную входу стену.

Роза обернулась.

— Что мне делать с этим, отец?

Она теперь знала, как его называть.

— Дитя, нам нужна жертва, — сказал он, протягивая руку. – Ты пойдёшь со мной?..

— Да, — Роза шагнула к нему и забыла своё имя. Вокруг неё сомкнулась темнота.

***

Самайн уходил, гасли тыквы, тёмное небо, испещрённое быстро бегущими облаками, постепенно светлело. Запоздалые гуляки возвращались с праздника на городской площади.

— Смотри-ка, кто-то оставил тут куклу-ведьму! — закричала девушка с восторгом и кинулась к пригорку, заваленному золотой листвой.

— Эй, стой, — окликнул её парень.

И тут же бросился следом, услышав визг своей подружки.

Нет, на пригорке лежала совсем не кукла. Одетая в чёрный ведьминский плащ, но потерявшая остроконечную шляпу, девушка с каштановыми волосами смотрела в небо. Глаза её были удивительно пусты — прозрачные, льдисто-голубые, они не выражали совсем ничего. На губах же застыла спокойная улыбка, а вот горло… горло оказалось рассечено, и уже спёкшаяся кровь разлилась по золоту листвы.

========== Первый Имболк ==========

Собираясь на праздник, Саманта долго выбирала, что надеть. Ей хотелось выглядеть самой Бригиттой, но каждое платье казалось не совсем тем, что нужно. Погода в этот февральский день была норовистой, то срывался снег, то начинался дождь, то ветер нёс по небу кудлатые облака, да ещё какие страшные, так что в одном было холодно, другое выглядело недостаточно шикарным для богини.