Дитя среди чужих
Шрифт:
Пит хватает Генри за воротник и трясет, и Генри не выдерживает и начинает плакать.
– Прости, я не знал! Я просто пошутил…
– Херня! – кричит Пит в лицо Генри, его собственное лицо покраснело и заблестело от пота, вены на шее вздуты, искажая татуировку питбуля.– Знаешь, что, поганец? Добавлю-ка сотню баксов к сумме выкупа, которую нам заплатят твои родители, как считаешь? Нравится? Конечно, если я сначала не перережу твою сраную глотку, pedazo de mierca. Ты понял? Никогда
Генри кивает, плача еще сильнее, не в силах остановиться, контролировать себя. Взрослые еще никогда на него не кричали, не угрожали физической расправой.
Не успевает он сказать что-то еще, как Пит размашисто бьет Генри по лицу. Раздается резкий хлоп, от которого у Генри кружится голова. Он воет и падает на колени. Тогда Пит отводит одну ногу в ковбойском сапоге и пинает Генри в бедро, причем так сильно, что Генри вскрикивает и хватается за ушиб свободной рукой, надеясь защититься. Он прижимается к стене, напуганный так, как еще никогда в жизни.
– Ай! Ай! – плачет Генри, всхлипывая сквозь стоны.
Пит наклоняется над ним и тычет пальцем в лицо.
– Никогда! – кричит он еще раз, а затем топает в другую комнату, где Генри слышит, как что-то разбивается.
– Не умеет он проигрывать,– говорит Дженни, уже аккуратно складывая карты обратно в коробку.
Генри сворачивается в клубок, не в силах сдержать рыдания. Все произошедшее, весь ужас того, что с ним сотворили, выплескивается наружу. Он не может остановиться, не может ничего сделать, все просто вытекает из него.
Страх.
Отчаяние.
Истощение.
Голод.
Ужас.
Лиам отодвигает стул от стола, и Генри смотрит на него залитыми слезами глазами.
– Спасибо за подсказку, парень,– говорит он, засовывая сложенную стопку банкнот в передний карман джинсов.– А теперь сделай одолжение и заткнись на хрен, ладно? Или я тоже тебе врежу.
Лиам выходит из кухни, и Генри подтягивает колени к груди, закрывает глаза и рыдает. Он не чувствует себя сильным, не чувствует себя способным. Он чувствует себя слабым и одиноким.
Он чувствует себя ребенком.
6
Сали недоволен.
Он думал, что со школой проблем не будет; думал, что ворвется сюда, сядет напротив нервных учителей, блеснет значком, стратегически отодвинет пиджак, чтобы показать приклад своего «Браунинга», и кто-нибудь обязательно проболтается. Легкотня.
Но все пошло не так.
Сначала он допросил директора школы. Сильно взвинченную и крайне обеспокоенную женщину по имени мисс Терри. Она ему понравилась, и он подумал, что они бы сошлись с Мэри Торн с этим ее обвиняющим взглядом.
Она не знает, злится ли из-за того, что двое ее учеников были убиты и похищены за последние сорок восемь часов, или из-за того, что я пришел обвинять ее сотрудников в соучастии в одном или обоих преступлениях. Знаете, дамочка, мне и самому
– Если хотите допросить учителей, агент Эспиноза, сегодня подходящий день,– сказала она, сидя напротив него в своем кабинете, защищенная заваленным бумагами столом. За спиной у нее висела доска, увешанная фотографиями учеников, открытками с недавних дней рождений и других праздников, криво подписанными ЧАРЛЬЗ, АМАЙЯ или ДЖУЛИУС. Там даже был художественный проект – коллаж из фотографий всего выпускного класса на куске ярко-желтого картона, на каждой фотографии было личное послание.
«Черт, когда я был маленьким, мы ненавидели директора. Но времена меняются. Нынешние дети лучше нас»,– подумал он, затем снова обратил внимание на горящие (и полные боли) глаза мисс Терри.
– Понимаю,– ответил он.
– Потому что в понедельник начинаются зимние каникулы, на три недели.
– Я знаю, да. Прошу прощения за причиненные неудобства.
Она кивнула, смягчившись, боль в глазах на мгновение перекрыла гнев и разочарование. Он наклонился вперед, силясь не чувствовать себя подростком, которого поймали за списыванием на контрольной по геометрии.
– Мой коллега, агент Гримли, сказал мне, что вы достали досье всех сотрудников за последний год, верно?
Она протянула ему две тонкие папки с документами.
– В прошлом году у нас было только два новых сотрудника, то есть на текущий учебный год. Что абсолютно нормально. Я не детектив, но сомневаюсь, что эти люди могут быть замешаны в похищении. Один из них – новый учитель математики, в основном для первоклассников и второклассников, а другой – уборщик.
Уши Сали навострились.
– Уборщик?
Должно быть, его интерес был очевиден, потому что мисс Терри покачала головой и вздохнула.
– Да, но он… черт, какое теперь политкорректное слово? Особенный?
Энтузиазм Сали улетучился, вырвался из груди, спустился по ногам и погрузился в трясину невежества вокруг него.
– Особенный?
Мисс Терри недолго смотрела на закрытую дверь кабинета, потом снова повернулась к нему.
– Мы наняли его в рамках программы. Для ветеранов-инвалидов.
– Инвалидов? Простите, я ничего не понял, мисс Терри,– прервал ее Сали.– Что за программа?
Она снова вздохнула, на этот раз тяжелее, беспокойство, страх и тревога последних двух дней изматывали ее так же сильно, как и всех остальных, оказавшихся втянутыми в этот кошмар.
– Он умственно неполноценный, агент.
– Что… в смысле, отсталый? – спросил Сали, возмущенный этой новой – и изобличающей – информацией.
Мисс Терри устало кивнула.
– Кажется, правильно говорить «умственно неполноценный», из-за военной травмы,– сказала она, откидываясь на спинку стула и тупо уставившись на свои руки, сложенные поверх заваленного бумагами стола. Сали подумал, что, может, ей не терпится покурить.– Но если свести все к простым фактам – да, этот человек умственно отсталый. Или почти что.