Дитя тьмы
Шрифт:
– Вам уже постелили, – какой настойчивый мужчина! Да не буду я спать. Просто поговорю с отцом и уйду.
– Доброй ночи, Лариса. Ну, показывайте, куда идти?
– Эд проводит вас.
Комната, которую мне подготовили, находилась на втором этаже. Всё здесь было бежевого цвета, кроме мебели. Вся мебель была резная, большая кровать, стоящая рядом со стеной – глубокого голубого цвета. Рядом стояла прикроватная тумбочка такого же цвета, а на ней – небольшая прозрачная вазочка. Оказавшаяся кстати – в неё я поставила тот цветок, что сорвал старикашка. Напротив кровати стояли большой шкаф
Через пару минут мне принесли ужин. Поела я плотно. Подойдя к окну, заметила, что на небе начали появляться первые звезды. Мне очень нравится звёздное небо. Раньше я часто рисовала его. Красота неба манит и завораживает меня своей неизвестностью.
Время приближалось к десяти. Подойдя к выключателю и приглушив свет, я замерла. Тот цветок, который я поставила в вазу, раскрыл свой бутон и залил комнату голубым светом. Правду говорят: природа – великий творец. Или она здесь ни при чём?
Я подошла поближе к цветку, чтобы разглядеть его, но тут в дверь комнаты постучали.
– Здравствуй, Аня, – на пороге стоял мой отец. Я не ожидала его увидеть так скоро, и от удивления не могла ничего сказать.
– Я пройду? – задав вопрос, отец сделал шаг в мою сторону, я не могла пошевелиться, поэтому он натолкнулся на меня.
Из глаз потекли слёзы, когда я почувствовала, как сильные мужские руки ложатся мне на спину.
Мы прошли в комнату, он усадил меня рядом и продолжал гладить мою спину, как делал это в детстве, если я была чем-то расстроена. Слова сами посыпались из меня, вместе с водопадом слёз:
– Почему ты меня бросил? Почему не приходил? Ты ведь мог меня забрать! Почему не звонил? А мама? Ты ведь мог ей помочь! А ты знаешь, у меня рак! А вам всё равно!
– Анечка, успокойся пожалуйста, доченька.
– Скажи, почему? Почему всё так? – все эмоции разом захлестнули меня. Волна за волной накрывало обидой, болью, жалостью к самой себе и к родителям.
– Сначала нужно успокоиться. Родная, прекрати, ни к чему сейчас слёзы. Я всё расскажу, только не плачь.
Постепенно я перестала задавать ему волнующие меня вопросы, а он всё продолжал меня гладить и говорить успокаивающие слова. Потом вдруг встал с кровати и, видимо, хотел куда-то уйти, но я не хотела, чтобы именно сейчас отец куда-то шёл, и схватила его за рукав рубашки:
– Ты куда?
– Я сейчас приду, – видимо, заметив недоверие в моём взгляде, мужчина добавил, – хотел заварить успокаивающего чая, но, если хочешь, пошли со мной.
– Я не хочу, чтобы ты уходил.
– Аня, не капризничай, пошли. Нам обоим не мешает успокоиться.
– Я не капризничаю, пошли, так пошли. Показывай, – встав, я, наконец, отпустила руку отца, заметив, что всё-таки порвала ему рукав. Стало неловко.
–Только тсс, все в доме уже спят.
До кухни мы дошли очень быстро, а пока шли, я молча разглядывала родителя. Высокий, широкоплечий –достаточно одного взгляда чтобы понять, что этот человек любит спорт. Чёрные приталенные штаны подчёркивали стройность ног, а белая
– Ты опять от меня убегаешь? – надув губы спросила я.
– Пошли к камину? – Я спрыгнула с барного стула, на котором сидела, и побежала за отцом.
Гостиная с камином, как и всё в этом доме, была очень красивой. Бежевые стены, мебель золотистого цвета, большой белый ковёр перед камином. Всё смотрелось очень гармонично. Мы устроились на ковре. От камина исходило лёгкое тепло и приятный свет, который золотом заливал почти всю комнату.
– Пап, скажи, почему у вас с мамой ничего не получилось?
– Ань, я надеялся, что ради тебя она перестанет пить. Но нет. Я очень люблю твою мать, но пойми, невозможно жить с тем, кто почти никогда не бывает в здравом уме. Поэтому я ушёл.
– Любишь? – его ответ меня и огорчил, и удивил.
– Нельзя прожить с человеком, причем не просто прожить, а испытывать к нему чувства, а потом взять и забыть всё. Так не бывает, не у меня.
– Столько лет прошло… Пап, ты редкий человек. Особенно для нынешнеговремени.
– Как лебедь, верный? – грустно усмехнулся отец.
– Нет. Редкий, как патефон, что стоит в музее.
– Ну, спасибо. Дочь, скажи, что с тобой? – Я вопросительно посмотрела на отца, за всей этой душевной болтовнёй я совсем забыла о главном.
– У меня рак. Рак мозга, 3 стадии.
– Мы поедем за границу! Сейчас же собирайся! Я этого просто так не оставлю! – Отец вскочил с места и начал ходить туда-сюда.
– Пап, нет.
– Что значит «нет», если «да»?!
– Я не хочу! Не хочу! Больницы, капельницы, операции. Я не хочу всего этого. Если так суждено, значит, я буду жить так.
– И сколько? Сколько тебе дают врачи? – Отец, наконец, присел, он смотрел на меня внимательно, глазами, полными боли. Я видела в его глазах сожаление, о том, что он бросил меня, бросил мою мать. Не видел моих взлётов, не поддержал при падениях. И сердце сжималось. Не так я представляла себе нашу встречу. И ни при таких обстоятельствах.
– Чуть больше полугода. Пап, пожалуйста, не нужно. Мы наконец-то встретились. Нам никто не мешает, мы можем общаться. Не нужно грустить о том, чего никогда не вернёшь.
– Ты так похожа на свою мать.
Мы проговорили с ним полночи. Говорили обо всём – и ни о чём одновременно. А ближе к рассвету разбрелись спать. Я рассказала ему об отчиме, и о том, что мать, возможно, перешла на наркотики. Отец обещал решить эту проблему раз и навсегда. А также было решено, что я останусь жить с ним.
Я долго не могла уснуть, поэтому решила прогуляться по коридорам дома. Дом ещё спал, поэтому здесь никого не было, и я не боялась случайно с кем-нибудь столкнуться. Дойдя до конца коридора, я увидела в стене интересную нишу: она была вся украшена портретами каких-то людей.