Дитя Всех святых. Перстень с волком

Намьяс Жан-Франсуа

— Таково правило, мадам. Иначе освидетельствование не будет признано.

Роза ничего не ответила и позволила завязать себе глаза. Врач уколол иглой в запястье, в чистый, без пятен, участок кожи. Роза вскрикнула и инстинктивно отдернула руку. Затем он уколол по разу в три пятна на руке — тело никак не отреагировало, Роза не издала ни звука. Врач снял повязку с ее глаз.

— Увы, мы имеем дело именно с проказой.

Епископ Бове испустил вздох, приличествующий случаю.

— Наберитесь мужества,

дочь моя. Господь с вами, он любит вас и не оставит страждущих.

— Мужества мне не занимать, монсеньор.

— Тем лучше. Нотариус, соблаговолите исполнить свою обязанность.

Нотариус сел за стол и разложил перед собой множество листочков. Внизу одного из них он начертал несколько строк — несомненно, записал результат освидетельствования. Когда он заговорил, голос его оказался неожиданно высоким.

— Я должен зачитать опись имущества, которое Роза, владелица замка и сеньории Флёрен, завещает сегодня Церкви. Затем она подпишет документ, а за нею поставят подпись два свидетеля.

Началось скучное перечисление: замок и его угодья, прочие строения, фермы, мельницы, городские дома в Шантийи и Компьене, поля, луга, леса, всевозможные налоги и пошлины — за рыбную ловлю, охоту, проезд по мостам и через брод; стада, домашние животные, затем — мебель и личные вещи. Наконец нотариус объявил:

— А также брошь в виде розы из золота, серебра и эмали, инкрустированная бриллиантами и рубинами.

Роза прервала его:

— Вычеркните ее.

Брошь была одним из самых ценных предметов наследства. Она стоила крупной фермы и сотни голов скота. Епископ Бове так и подскочил от удивления.

— Вы же не собираетесь взять этот предмет к прокаженным!

— Не собираюсь, монсеньор. Я завещаю мою розу присутствующему здесь господину де Вивре.

— Что же этот рыцарь будет с ней делать? Ведь это женское украшение!

— Если он не захочет носить его, пусть отдаст какой-нибудь женщине по своему выбору. В любом случае мою розу я завещаю ему. Зачеркните последнюю строчку, нотариус.

Епископ побледнел от гнева.

— Знайте же, дочь моя, подобный поступок будет стоить вам лишнего года в чистилище.

— Это ничего не меняет. Вычеркните.

Франсуа, который от удивления потерял было дар речи, наконец вмешался:

— О таком даре и речи быть не может. Я отказываюсь!

Но Роза взяла перо из рук нотариуса, и сама провела длинную линию. На губах ее играла слабая улыбка.

— Слишком поздно, Франсуа.

Чтение описи еще какое-то время продолжалось, затем Роза подписала документ, а вслед за ней и оба капеллана.

Роза де Флёрен обратилась к епископу Бове:

— Монсеньор, прошу вас принять у меня исповедь.

Насупившись, тот кивнул. Ему определенно не понравилась история с брошью. Роза приблизилась к Франсуа

и попросила его подождать в часовне. Он удалился, а вслед за ним ушли нотариус, врач и оба капеллана. Поскольку было Рождество, Франсуа приготовился слушать Рождественскую мессу.

Он занял место в первом ряду. Некоторое время спустя появился епископ, облаченный в белые одеяния, приличествующие праздничному дню. Роза запаздывала. Без сомнения, она тщательно приводила себя в порядок, одеваясь к мессе, которая должна была стать ее последней радостью на земле.

Роза появилась, когда вечерня уже началась. Одета она была великолепно. На ней было белое, расшитое золотом платье. Свою прическу она украсила жемчугом. На груди яркими огнями сияла роза.

Она заняла место рядом с Франсуа, и месса началась. Божественная музыка и нежные голоса возносили к небесам весть о рождении Господа. Но Франсуа и Розу, сидящих рядом, снедала тревога. Они молились так истово, как только были способны. И когда, по окончании службы, они поднялись, тела были влажными, а в горле стоял комок.

По выходе из часовни епископ обратился к Розе:

— В Рождество второй мессы быть не может. Мы отслужим ее завтра. Какое время вас устроит?

— Когда прозвонят приму. Чем раньше, тем лучше. Вам покажут вашу комнату, а также помещения для ваших людей.

Епископ удалился в сопровождении свиты, и Франсуа задал вопрос, страшась услышать ответ, о котором догадывался.

— Что это за вторая месса?

— Отпевание. Такова процедура отчуждения.

Чтобы говорить спокойно, Розе приходилось прилагать немало усилий.

— Прежде чем прокаженного удалят от мира, он должен присутствовать на собственной заупокойной службе. Он становится в центральном проходе, на том месте, где обычно находится гроб, между четырьмя зажженными свечами.

Не в силах произнести ни слова, Франсуа молча обнял ее. Роза осторожно высвободилась.

— Теперь нам пора проститься, Франсуа.

— Побудем еще вместе. Не станем расставаться до самого конца!

— Нет. Я уже причастилась и не могу больше грешить. Перрен Белло проводит вас в вашу комнату. Я выбрала ту, которую вы занимали тогда, когда приехали сюда с нашим сыном.

Роза де Флёрен сняла брошь и протянула возлюбленному.

— Вы решитесь носить ее, хотя это и женское украшение?

— Я отказываюсь, но не из-за этого. Помните, что сказал вам епископ?

Роза улыбнулась.

— О чистилище?.. Ну и что? Я дарю вам год чистилища. Не такая уж большая жертва. Этот год я проживу там в мыслях о вас. Пусть это будет предвкушением рая.

— Вы так меня любили?

— Вы это сами знаете. Я подарила вам розовый куст. А вот вторая роза, последняя. Теперь у меня больше нет ничего.