Дитя злосчастия
Шрифт:
Мы ехали два дня и ночь между ними, изредка останавливаясь в кемпингах, чтобы я могла перекусить и привести себя в порядок; но ни разу не оставляли одну и не позволяли ни с кем разговаривать. Да и я собственно была настолько ошеломлена событиями, что даже подумать не могла о побеге. Думала я лишь о конце нашего страшного и странного путешествия; о том, что может ожидать меня, и осталась хотя бы частица надежды.
Наконец мы остановились прямо на дороге посреди каменных громад. Это был незнакомый мне город, но было темно, и я не могла разглядеть названия улицы и номера ближайшего
Меня вывели из машины, завязали глаза и куда-то повели. Сзади раздался пистолетный выстрел, который заставил меня вздрогнуть, но усилием воли я сдержала готовый вырваться крик.
Шли мы довольно долго. Ноги мои, отвыкшие за время длительной езды от хождения по земле, постоянно запинались и едва несли мое тело. С каждой минутой во мне укреплялась мысль, что это конец, но странным образом испуг не увеличивался, а наоборот пришло облегчение. Что ж, скоро мне не надо будет ни о чем тревожиться, я усну последним сном и возможно встречусь со своими родителями.
Вдруг мой будущий убийца остановился и остановил меня. Силы меня почти оставили. Он заговорил, почти зашептал. Речь его была темна и невнятна. Я едва различала слова и смысл услышанного странный и жестокий сверлом точил мой мозг.
Я поняла, что он не хочет убивать меня, несмотря на данное ему приказание; что не может брать греха на душу расправой над столь невинною жертвой и готов собственной жизнью заплатить за мое спасение. Он сунул в карман мне какие-то бумажки, добавив, что оставляет немного денег на первое время, и, не снимая с меня повязки, отошел в сторону.
Я услышала стук удаляющихся шагов, громкий пистолетный выстрел и тотчас же упала без чувств на землю.
Пролежала я, видимо, несколько часов, ибо очнулась с первыми лучами солнца, муравьями пробежавшими у меня по щеке. Я села, стянула с себя повязку и обнаружила себя на асфальтовой дорожке в глубине незнакомого парка. Нигде поблизости не было ни человека.
Я встала, собралась с силами и, пошатываясь, пошла в прежнем направлении.
Быстро светало, вскоре я уже легко могла рассмотреть деревья, кустарники, отдаленную железную ограду парка, в коем находилась. Я услышала птичью перекличку, шум ветра, недалекое шуршанье шин по асфальту шоссе и внезапно с отвращением поняла, что у меня нет впереди никакой жизненной перспективы.
Я была неизвестно где, навсегда оторвана от моей доброй Анны, убийцы гнались за мной по пятам. Я не могла противопоставить жестокости жизни ничего, ни ума, ни образования, ни сил, ни денег.
Впереди зияла одна бесконечная нищета, одиночество, наконец, дорога на панель. Я не могла позволить осквернить свою чистоту и, увидев с пригорка глубокий водоем, устремилась к нему, желая найти избавление от выпавших на мою долю несчастий.
Все остальное вам известно, мой благодетель, которого послало Провидение. Око Всевышнего заметило страдания несчастной малютки и направило вас на помощь. Не знаю, кого благодарить больше - вас или Небо.
Нет сейчас более родного человека, нежели вы; и я полностью
Вы были столь великодушны, проявив свое участие; продлите же милость на длительный срок, и я сумею отплатить вам своим служением и благонравием".
У меня не было слов, я молча погладив Лару по щеке и поцеловал ей руку.
9.
Лариса вспыхнула, слезы оросили её пылающие щеки; молодость, казалось, могла бы тронуть сердце самого закоренелого грешника; участие заставило меня выказать самое потайное. Я заключил Лару в свои объятия и произнес: "Дорогая моя девочка! Любимое мое дитя! Не страдай, Лара! Я с тобой никогда не расстанусь. На сегодняшний день у меня нет детей. Сын пропал, дочь находится в отдалении, не подавая вестей. Я решил быть тебе вместо отца, ведь у тебя нет родственников, и ты, конечно, хочешь найти свои корни. Ты одаришь меня дочерней любовью, и пусть твоя рука закроет мне глаза..."
Лара немедленно упала к моим ногам, потом встала на колени, взяла меня за руки и начала их целовать и обливать слезами. Я понял, что правильно поступил.
После этого иначе как доченькой я её не называл, старался при каждом удобном случае заключать её в объятия и целовал, может быть даже усерднее, нежели доподлинный родитель. Одновременно я решил проникнуть в тайну её рождения, проникнуть за завесу, покрывшую основные события её жизни. Само путешествие её с вежливыми похитителями, и уплата больших денег многим участникам почти театральной постановки её воспитания безусловно говорили о значительной усилий по сокрытию истины.
Вскоре я решил поехать вместе с Ларою на поиски Анюты. Однако она на удивление не обрадовалась. Она почему-то решила, что я обязательно с ней расстанусь, оставлю её у прежней воспитательницы, и стала протестовать.
Я заметил сие и спросил её откровенно, мол, неужели она более не любит своей Анюты.
Лара ответила, что любит и готова вернуться на прежнее место жительства, но то, что она может оказаться жертвой прежних обстоятельств совершенно отвращает её от рук вырастившей её. И опять неожиданно покраснев, добавила, что сердце её ныне говорит о почтении, благодарности и чувствовании к новоявленному её отцу, то бишь ко мне, ибо нежность моя рождает блаженство во всем её организме.
Лара чуть ли не возопила: "Батюшка дорогой, повелитель любезный, не бросайте меня в пустыне огненной, не лишайте своего общества, напоите меня живой водой!".
Я не нашел ничего более достойного, как не возражать на сии правдивые слова её сердца и снова молча обнял её крепко-прекрепко. И все-таки отменить свое путешествие в страну прежнего пребывания Ларисы не смог.
Однако предпринял все возможные меры предосторожности, переодев свою новоявленную дщерь в мужское платье, что настолько переменила истинные черты её, что иначе как за отрока мужеского пола её принять отныне не могли и, думалось, узнать её прежним знакомым было тоже невозможно.