Дитя звезд
Шрифт:
– Где, конец нити, ты пропадала? – Голос мамы Лирики походил на писк чайника перед тем, как он переходит на свист. Клэр машинально сделала шаг назад. – Не вздумай врать! – воскликнула госпожа Плетёнка, когда её дочь открыла рот, чтобы ответить. – Ни слова! Ты представляешь, какой ужас я пережила? Сперва я узнаю, что тебя нет в доме Зайцев. Затем караульные говорят мне, что не могут отправиться на поиски моей дочери, потому что кователь с золотой подзорной трубой напал на «Нитерезку»! Что ты можешь сказать в своё оправдание?
Лирика открыла рот и снова его закрыла. Казалось, она не знала, можно ли уже отвечать.
– Я хочу услышать правду, Лирика. Я не шучу! – отчеканила мама девочки.
– Извини, мама, – произнесла Лирика, чуть всхлипывая. – Я поступила неправильно… но теперь я свободна! Элейна спасла меня! – Очевидно, выдуманные Лирикой истории вылетели в трубу перед лицом клокочущей ярости её матери.
– Спасла? – Брови госпожи Плетёнки взмыли вверх, она с недоверием посмотрела на дочь. – Спасла от чего?
Лирика виновато переступила с ноги на ногу, а затем запустила руку в карман плаща и вытащила из него космы паутины. У Клэр поползли мурашки по спине от одного их вида. Он пробудил в ней воспоминания о липком тепле, оплетающем рёбра и забивающем ноздри.
Госпожа Плетёнка ужаснулась:
– Ты ходила к паутчице?
Лирика вся сжалась, но кивнула и не сдвинулась с места. Что, как подумала Клэр, было довольно смело. Особенно учитывая, как побагровело смуглое лицо госпожи Плетёнки. На мгновение Клэр показалось, что женщина в буквальном смысле сейчас взорвётся. Но госпожа Плетёнка лишь глубоко вдохнула, обдумывая её слова сосредоточенно, словно наматывая нить на прялку, после чего переключила своё внимание на Клэр: – И ты её спасла?
Клэр неуверенно кивнула. Мир перед её глазами вдруг накрыла поволока из розовых рюш: госпожа Плетёнка схватила её в охапку и крепко обняла.
– Спасибо, – шепнула она в макушку Клэр. От мамы Лирики исходил лёгкий запах лаванды. Он напомнил Клэр о её собственной маме, которая следила за тем, чтобы в шкафчике всегда была как минимум одна бутылка пены для ванны с ароматом лаванды. – А как же твои родители? – спросила госпожа Плетёнка. – Где они?
Клэр бросила на Лирику испуганный взгляд, и девочка поспешила ей на выручку:
– Паутчица забрала все её мысли, мама. Она почти ничего не помнит.
– Бедняжка! – воскликнула госпожа Плетёнка. Она сжала Клэр напоследок ещё разок, после чего отпустила. Теперь, когда она не выглядела так, словно вот-вот взорвётся, её лицо оказалось открытым, как подсолнечник, и таким же славным. Что-то в маме Лирики казалось Клэр очень знакомым (то ли то, как она прищуривала глаза, то ли форма её носа). Это даже навело Клэр на мысль, что она уже встречала госпожу Плетёнку прежде, как и Лирику, но она понимала, что этого просто не могло быть. – Идём, ты наверняка проголодалась, – продолжила госпожа Плетёнка. – Отдохни у нас, а мы пока выясним, из какой ты флотилии… и придумаем, как наказать Лирику.
Лирика сглотнула.
Мать и дочь повели Клэр по городу. Пёстрые дома обрамляли каналы, словно кружево воротнички. Но, несмотря на яркие краски, внимательная к деталям Клэр заметила, что черепица на многих постройках
– Сюда, – негромко произнесла госпожа Плетёнка, зажигая лампу и наполняя помещение буйством красок.
Повсюду, куда ни смотрела Клэр, была ткань: на стенах, под её ногами, у неё над головой, где потолок был задрапирован лоскутами розового тюля, который ниспадал из середины шатром. По периметру комнаты даже расположились бочки, доверху наполненные роялистско-синей пряжей. У Клэр скрутило желудок. Пряжи в них было достаточно для сотни новых плащей. Для сотни новобранцев, которые поверили лживым речам королевы Эстелл.
– Присаживайся, – тепло предложила госпожа Плетёнка, указывая на шаткий кухонный стол. – Лирика… Принесёшь что-нибудь из вещей сестры, чтобы Элейна переоделась? А потом помоги мне на кухне. Ну а ты, бедный узелочек, – произнесла госпожа Плетёнка, заметив, как Клэр прикрывает зевоту, – иди приляг и немного отдохни. Мы позовём тебя, когда завтрак будет готов.
Скоро Клэр сбросила свой бездонный рюкзак в угол спальни, сдёрнула с себя колдовской наряд паутчицы и переоделась в чистое. Хотя вещи и были ей слегка велики, она уже несколько недель не носила ничего настолько удобного. Штаны с широкими брючинами, расшитыми серебристыми галактиками, колыхались вокруг её ног, словно юбка. А алый свитер был тёплым, как самая толстая из её зимних курточек, но на вид был тоненьким, словно крылья мотылька. Не притрагиваясь к одеялу на постели сестры Лирики (пройдёт некоторое время, прежде чем она снова захочет во что-нибудь завернуться), Клэр плюхнулась поверх покрывала большой кровати с балдахином и тут же уснула.
Несколько часов спустя Лирика пришла, чтобы её разбудить. Она помогала Клэр распутывать кудряшки, пока их не позвала госпожа Плетёнка. Завтрак (точнее, поздний завтрак – госпожа Плетёнка дала Клэр поспать пару лишних часиков) был готов.
Между ложками вязкой овсянки и кусочками пропитанного мёдом тоста Лирика и её мама пытались сложить воедино историю Клэр из её расплывчатых ответов. Клэр было легко говорить обрывками фраз. Всякий раз, как она замолкала, в дело вступала Лирика с пятьюдесятью различными предположениями. Если Клэр продолжит держать язык за зубами, Лирика сама не заметит, как сочинит для неё легенду.
Клэр вышла из образа человека, потерявшего память, всего только раз, когда Лирика отвлеклась от темы и пустилась в подробное описание того, кто во что был одет, когда историк Бахрома прибыла с хорошими новостями.
– Тина надела своё платье, которое похоже на перевёрнутую розу. Но оно не шло ни в какое сравнение с цветом камзола принца!
Клэр откусила кусочек тоста:
– Какого принца?
Единственный принц, которого она знала, был её прапрапрадедушкой Мартином, или Потерянным принцем, как его называли в Ардене. Большинство историков Ардена считали, что принц Мартин был убит в битве против кователей и земледельцев. Но правда заключалась в том, что принц, ужаснувшись злодеяний своей старшей сестры, бежал в другой мир.