Дивергентка наоборот
Шрифт:
Я вам в подарок принесла груду добра, а она исчезла.
Мальчики-партизаны украли?
Шарфик Hermes себе оставила - голубенький, с золотом!
– взглядом обшаривала гримерку, искала добро шелковое, бархатное, невесомое и дорогое - дороже золотой пыли.
Со стороны видела себя нелепой курицей.
Вытащили меня из петли, из адского котла с кипящей смолой.
Неужели, от вкусной и здоровой пищи со свиным салом, после трудового дня у меня крыша поехала, мозги сошли с места своего, и я во сне накинула петлю
Чушь! Даже в аду я бы не пыталась убить своё тело: страшно и не нужно!
Девочки проводили меня до кровати, спасибо, что не предложили показаться психиатру и не поднесли стакан теплого взрывного кефира для успокоения духа и раззадоривания желудка.
– Обещай, что не разбудишь нас новым самоубийством!
– Олла пошутила со своей королевской кровати.
– В смысле, не то, чтобы ты тихо вешалась или вскрывала свои вены.
Спокойного утра! Интересно, что у нас на завтрак?
Я бы хотела котлеты из Солнечной индюшатины с Марсианским инжиром...
С лимоном, бешеным кориандром и...
– Олла засвистела, погруженная в балет котлет.
Я - воскресшая после непонятного поведения в петле - рассматривала потолок.
Рухнет, или не рухнет на меня крыша?
Меня придавит, а дивергенты остальные спокойно отправятся на завтрак за килограммами килокалорий.
– Васа, ты не умерла?
– На кровать белой мышкой ко мне опустилась Еня. Пружины даже не почувствовали её вес, презрительно демонстративно не заскрипели.
– Теперь, когда никто не подслушивает и не ждёт твоей смерти, как, например, Алекс, расскажи, что ты запомнила!
– Психоаналитик Дюймовочка не просила, она как бы разговаривала с собой, смотрела в своё прошлое, и искала ответы в моём самоубийстве.
Я не многословна, потому что болтливость - зонтик девушки.
Ураган зонтик уносит и перемалывает спицы.
– Проснулась, подумала - неплохо бы, пока все спите, поброжу по коридорам, отыщу зацепку к побегу, - присела на кровати, обхватила колени руками - поза мыслителя, очень важная философская поза для девочки.
Другая поза - присесть на подоконник, пить кофе и смотреть с грустью в ледяное окошко - тоже из этой серии замечательных поз.
Со стороны или в театре они выглядят замечательно - позы, но на деле - очень неудобные, словно меня скрутило штопором.
С подоконника девочка обязательно сползает; плед, которому положено романтично прикрывать колени, улетает вниз; в попу дует; горячий кофе обязательно проливается на кружева.
Поза - обхватить полусогнутые колени, сидя на кровати - еще дурнее, затекает спина, ноги превращаются в столбы общества.
– АХА-ХА-ХА-ХА! Я подумала, что ноги - столбы общества!
– хихикала, закрывала ладошкой ротик - смех истеричный, самоубийственный: - Добродилась по лабиринтам - тараканиха подпольная.
Слышала, что озабоченные старшие смотрят сериал ужасов о Фредди фон Крючкове.
Затем
Таскали подарки в кучу и хохотали, довольные, расплывались от счастья.
Мне сразу показалось, что они - НОВЫЕ ЛЮДИ, настоящие.
Один меня заметил, и я скрылась в комнатке, дверь за собой бронированную закрыла.
Счастливый царапнул по двери, от его коготков на железе остались полосы, будто жук-феррумед трудился неделю.
В комнате - добра - выше понимания: моднющие шарфики, платочки, палантинчики.
Я набрала, сколько могла - всем в подарок, вернулась в казарму... наш зал, а вы спите мёртво.
Будила тебя, Оллу, вы - ноль, будто вас заколдовали в прошлом веке, закрыли на золотой ключик.
Я побежала в душевые, думала, что поставлю голову под ледяную воду - голова вернется в этот Мир, потому что в Ином Мире вы беспробудно храпели сурками в золотых гробах.
Думала, что сплю... или не думала - не помню, полотенце мои воспоминания задушило.
Примерила шарфик Hermes, затянула на шее.
Он превратился в змею, и змея меня душила - хвост за трубу зацепила и убивала - медленно, верно, с садизмом патологоанатома на кухне ресторана.
– Я сменила позу - с задумчивой, романтической девочки на удобную - кривую.
Не на фотосессии, не перед кем выставлять своё подиумное мастерство.
– Круто! Фредди фон Крючков, новые счастливые люди! Шарфики, которые превращаются в змей-убийц!
– Еня вытянула губы дудочкой, выпускала слова музыкально - так оперная певица пробует на вкус трудную ноту.
– А я подумала, что ты влюбилась в Алекса Микимото, и полезла в петлю от несчастной любви!
– Дюймовочка с искринкой-хитринкой подмигнула мне.
– Угадала, подруга (назвала Еню подругой? к Добру ли это?)!
В Алекса я влюбилась, когда мальчики запрыгнули в поезд и не помогли нам!
Сразу почувствовала в нём мужественный неуступчивый характер воина одиночки.
Затем пригляделась - красота неземная!
Греко-римские свисающие блинами щёки, и Имперский нос-огурец!
Живот - не мальчика, но Принца!
Микимото тоже в меня влюбился, доказывал любовь по-рыбацки: подшучивал надо мной, оскорблял, показывал, что девочкам щепкам-доходягам - вешалкам - не место на этой Земле для мальчиков-танчиков.
Очень волнительно хотел меня пристрелить на полигоне!
Человек тянется к противоположному: белый к чёрному, худая модель - к упитанному жиртресу.
Любовь и круговорот противоположностей в Природе!
– захихикала, тихо, приглушенно - самоубийственно.
Еня тоже подхихикивала, с трудом сдерживала себя.
Но заткнула плотину смеха и спросила, вернулась на взлётную полосу моего ночного кошмара:
– Подумай, Васа - не могло ли прошлое найти тебя здесь, в Лиге Дивергенции?